Красные шипы

Я должна была бы опасаться, может быть, даже бояться, но возвращение сюда снова наполняет меня тем чувством облегчения, которое я испытала, когда он вошел в раздевалку ранее. По дороге мы захватили несколько "Макдоналдсов", и во время еды коробки лежат между нами на камне.

Себастьян почти доедает свой двойной бургер за несколько укусов, пока я не тороплюсь.

Он приподнимает плечо.

— Я предполагаю, что если бы я повел тебя в ресторан, тебе было бы неудобно.

— Твой любимый ресторан — "Гриль", где все целуют тебя в задницу. Конечно, мне было бы там неуютно.

Он улыбается.

— Если бы это была любая другая девушка, они бы суетились из-за того, что я не хочу, чтобы меня видели с ними на публике.

— Я не такая, как другие девушки, и мне плевать на публику.

— Ты предпочитаешь быть одной.

Он не произнес это как вопрос, как будто точно знает, о чем я думаю. Эта его часть пугает, и я хочу убежать от нее как можно дальше, и все же мои ноги никуда меня не ведут.

Я приклеена к месту, бормоча:

— Вроде того.

— Чтобы почитать мангу?

— Я… не делаю этого.

— Ты их копишь? — Веселье в его тоне выводит меня из себя.

— Да, и мастурбирую вместе с ними. Теперь доволен?

— Нет. Теперь, когда ты вложила образ в мою голову, мне нужны детали. Или демонстрация. И то, и другое приемлемо.

— В твоих снах. Кроме того, теперь все это цифровое. Никто больше не покупает физическую мангу.

— Гики так и делают.

— Я… не гик.

— О, извини. Отаку.

— Пошел ты.

— Поверь мне, нет ничего другого, что я предпочел бы сделать. Но мы должны сбалансировать ситуацию для этой двадцатипроцентной части, не связанной с сексом. Или, может быть, мне следует уменьшить его до десяти процентов. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, у тебя проблемы с сексом.

— Я здоровый двадцатиоднолетний мужчина в расцвете сил, и это сопровождается сильным сексуальным влечением. И моя миссия — заставить тебя почувствовать, что все это нормально. Естественно. Химически.

— А что, если я не хочу?

Он доедает свой бургер, его глаза озорно блестят.

— Тогда я могу показать тебе это.

— Это… не то, что я имела в виду, извращенец.

— Я думал о разных позициях. Куда делась твоя голова, извращенка?

Мои щеки пылают, и я запихиваю в рот несколько картофелин фри, чтобы не обвинять себя еще больше.

Себастьян проводит кончиками пальцев по моей щеке.

— У тебя милый румянец.

— Я же сказал тебе, я не милая!

— Полегче, Цундере.

— И что теперь? Мы просто будем сидеть здесь, пока ты будешь меня раздражать?

— Я тебя раздражаю?

— Это новость… потому что?

— Ты меня не знаешь, Нао.

— Я знаю, что ты богатый ребенок из богатой семьи, в которой творится всякое политическое дерьмо. О, и ты звездный квотербек, о котором никто не умолкает и который продолжает лезть всем в глотку — в том числе и мне, кстати. Это подводит итог?

— Даже близко нет. Ты только что описала образ, который я проецирую, который так похож на твой образ металлического гота, последователя сатаны. Выражает ли это, кто ты есть внутри?

— Конечно, нет.

— Тогда почему ты думаешь, что я такой?

Потому что я этого хочу. Потому что я все еще цепляюсь за надежду, что он действительно окажется поверхностным. Но чем больше времени я провожу с ним, тем больше убеждаюсь, что верно обратное.

Прожевав кусочек своего бургера, я тщательно подбираю слова.

— Нет, я не знаю. Я верю, что у каждого есть слои, которые он прячет от внешнего мира.

— Именно. Точно так же, как мы оба скрываем, как сильно нам понравилась эта погоня и все, что произошло после.

— Себастьян…

— Это слой, который ты отказываешься признавать, потому что стыдишься этого.

— Ты… нет?

— Нет. Это то, кто я есть, и в этом нет ничего, что можно было бы изменить.

— Но ты тоже это скрываешь.

— Не потому, что мне стыдно.

— Тогда почему?

— Чтобы поиграть в социальную игру. Но я не обязан делать это с тобой, потому что мы совместимы.

Я фыркаю.

— Сколько девушек попались на это?

— Нисколько, потому что я никогда не находил никого, кто был бы достаточно совместим, чтобы сказать это.

— Тогда продолжайте искать.

— Зачем мне это, когда ты прямо передо мной?

— Я не одна из твоих игрушек, Себастьян.

— Нет, ты больше. Если бы это был кто-то другой, они бы закричали о кровавом убийстве в ту ночь, когда я попросил тебя бежать, но ты подыгрывала, дралась и царапалась.

— Любой на моем месте сделал бы это.

— Только не с такими глазами, как у меня.

Он протягивает руку и обнимает меня за затылок.

Мое дыхание прерывается, когда я проглатываю кусок пищи, застрявший в горле. Мой пульс выходит из-под контроля, и я как будто впадаю в другое состояние ума, отличное от простого жеста.

Не просто какой-то жест.

Его рука на моем горле — искушающая, зависшая, угрожающая. Мысль о том, что он может прервать мое дыхание за долю секунды, держит меня на грани пугающе волнующим образом.

— И они, конечно, не чувствуют себя так чертовски хорошо, когда я пытаюсь их задушить.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что мы похожи, Нао, ты и я. И я заставлю тебя принять это, даже если это будет последнее, что я сделаю.

ГЛАВА 15

Себастьян