Красные следопыты (Повести и рассказы)

Все зажужжали и, как пчелы, налетели на дядю Кирилла. Из мастерской перешли в комнату, где он жил, не уставая расспрашивать и слушать. Здесь, рассматривая фотографические карточки, пришпиленные к стене, ребята увидели дядю Кирилла молодым, в гимнастерке, с автоматом через плечо и орденом Красной Звезды на груди. Еще узнали, что дядя Кирилл одинок, а его единственная дочь Вера Кирилловна погибла при переходе фронта. Погибла? Это точно? Да. Об этом сообщил Соловейчик, сопровождавший транспорт раненых, больных, стариков и женщин на Большую землю.

— Соловейчик? — Воронок вскинул глаза. — Он сказал, что и вы погибли...

— Я? — удивился дядя Кирилл. — Кому сказал?

— Нам, — ответил Воронок, — когда мы по вашим следам шли.

— Вот как... Ты что-нибудь понимаешь, Егорыч?

Егор Егорович пожал плечами. Он ведь тоже партизанил с Макаром и хорошо помнил, как потрясла отряд Старика весть о гибели транспорта. По словам Соловейчика, сам он спасся чудом. Соловейчик... Соловейчик... Правду ли ты сказал тогда?

Егор Егорович и дядя Кирилл задумались. Тишину нарушил Воронок:

— Дядя Кирилл, а Вениамина Перовского вы, случайно, не знали?

— Веньку? — вскинул мохнатые брови дядя Кирилл. — Как же, был такой партизанский мальчонка. Подмастерьем у меня служил, когда я...

— Когда вы в Крикунах фрицев гоняли, — перебил Воронок.

— А вам сие откуда известно? — удивился дядя Кирилл.

Пришлось рассказать о походе красных следопытов в Крикуны. Потом стали прощаться. Но тут Генка Юровец, не сводивший глаз с фотографии молодого дяди Кирилла, вдруг спросил:

— У вас одна такая?

— А зачем тебе? — поинтересовался дядя Кирилл.

— Для музея зоны.

— Ну, раз для музея, придется подарить.

Но не только музей имел в виду Генка Юровец, выпрашивая фотографию. У него возникла одна мысль, которой он поделился с Воронком.

Царь-камень

Прошло недели две. Зима еще держалась, но без прежней уверенности в своих силах. Она знала, что скоро сдаст город, и сквозь пальцы смотрела на проделки гонцов-разведчиков, наступающих на Зарецк армий весны. Только ночью, таясь От чужих глаз, зима заделывала солнечные пробоины во льду Снежки, забеливала черные проталины на полях... Но прежнего усердия у нее уже не было. Весна шла ранняя, неуступчивая, и безоговорочная сдача зимы в плен была делом нескольких дней.

Наступило воскресенье, и зона «Восток-1» с утра была на ногах. Предстояло два торжества: закладка памятника герою-пионеру Вениамину Перовскому и переселение дяди Кирилла в новую квартиру, о чем он пока еще не знал.

Памятник решено было соорудить в «Парке космонавтов». Ленинская пестрела табличками. Дома наперебой представлялись прохожим, как «Отдел кадров Пионерстроя», «Отдел техники безопасности», «Отдел снабжения», «Отдел технического контроля», «Отдел зеленого строительства». В этих домах жили начальники отделов. Главная табличка была приколочена на воротах штаб-квартиры зоны: «Пионер-строй. Управление строительством»!

Воронок, Мишка-толстый, Генка Юровец, октябренок Ленька, неразлучные Поля и Оля, а с ними и все остальные, не исключая Долгого и Валентины, стояли у ворот «Управления» и чего-то ждали.

— Едут! — крикнул Генка Юровец, высмотрев вдали машину с красным флажком.

Машина подъехала и остановилась. Из кабины выпрыгнул шофер Федя, с которым Воронок познакомился на кирпичном заводе.

— Принимайте гостинец! — крикнул он. — Где разгружать будем?

— Там, — неопределенно махнул Воронок. — Садись, ребята.

Все уселись, и машина понеслась с чем-то огромным, как сундук, дальше. Возле сапожной мастерской она еще раз остановилась и приняла на борт не пожелавшего сесть в кабину дядю Кирилла.

Без пяти двенадцать машина была на месте.

Строительную площадку, всю в проталинах, окружила плотная стена ребят. По площадке короткобородый, худощавый, покуривая трубочку, ходил главный архитектор города Матвей Матвеевич, без которого ничто не закладывалось в Зарецке.

— Начнем? — спросил он, поздоровавшись с пионерским прорабом дядей Кириллом.

— Пожалуй, — сказал дядя Кирилл. — Разгрузят, и начнем.

Откинули задний борт и, приняв на носилки закутанный в рогожу «сундук», потащили его на середину площадки.

— Развязывай! — крикнул Воронок.

Два десятка рук вцепились в рогожу, содрали ее и...

— У-у-у! — весело загудели ребята. Да и было отчего загудеть. Перед ними — немыслимый, небывалый, невообразимый лежал царь-кирпич, гулливер-кирпич, всем кирпичам кирпич...

Наиболее нетерпеливые подбежали ближе и прочитали: «Здесь будет сооружен памятник пионеру-герою Вениамину Перовскому».

Матвей Матвеевич вынул изо рта трубочку, посмотрел на часы, на солнце и, постучав трубочкой по ногтю большого пальца, не то выколачивая пепел, не то призывая к порядку, тоненьким и потому далеко слышимым голоском крикнул:

— Время, время!.. Разобрать лопаты!..

Лопаты шалашиком стояли на краю площадки. Их было немного. Всего десять. Но больше и не нужно было. Сегодня только закладка. Планировка площадки начнется завтра. Тогда и лопат понадобится больше.