Красные цепи

Я смотрю на лежащую передо мной стопку книг. Иоганн Цопфеус, «Рассуждение о вампирах подчиненных», прекрасное издание Галле 1733 года. Хорст, «Сочинения и гипотезы по поводу вампиров». Филипп Рор и его объемный «De Masticatione Mortuorum» 1679 года. Иоганн Харенберг, Джузеппе Даванцатти, Огюстен Кальме – все книги изданы не позже XVIII века. Отдельно лежат несколько страниц «Некрофилии»

Брауна – доклад, сделанный в 1874 году на ежеквартальном собрании медико-психологической ассоциации в Глазго, и книга Михеля Ранффта с романтическим названием «Трактат о мертвецах, жующих снедь в своих могилах», изданная в Лейпциге в 1734 году. Все это уже пора вернуть, но вот что читать дальше?

Я вздыхаю, собираю книги и иду к столу заведующей читальным залом.

– Как ваши успехи? Нашли то, что искали? – Татьяна Ивановна, кандидат искусствоведения, интеллигентнейшая пожилая дама, смотрит на меня через отсвечивающие синевой стекла очков в тонкой золотой оправе.

– Увы, – отвечаю я. – Сегодня тоже безуспешно. Прискорбно это признавать, но, возможно, я исходил из ложных предпосылок еще в самом начале своей работы.

– Какая жалость, – говорит Татьяна Ивановна, покачивая седыми кудряшками. – А напомните мне, Родион Александрович, какая тема статьи?

– «Символика и метафизическое значение органов человеческого тела в контексте оккультных традиций и эзотерических культов», – без запинки произношу я. – Для университетского сборника.

Татьяна Ивановна принимает у меня книги, делает пометки в формулярах, но я вижу, что она задумалась и терпеливо стою рядом, ожидая, когда она снова со мной заговорит. Я понимаю, что она грамотный, сильный специалист, опытный библиограф, и как профессионалу ей самой интересно, чтобы мои поиски завершились хоть каким-то положительным результатом.

– А знаете, что, – Татьяна Ивановна поднимает на меня взгляд своих голубых глаз, – возьмите-ка «Проблемы мистицизма и мистической символики» Зильберера. У нас есть его неплохое венское издание 1914 года. Если уж вы упомянули про символику, то Зильберер – самое то. А там, может быть, и еще какой-то кончик покажется, за который сможете потянуть. Принести вам?..

Впереди замаячила если не надежда, то во всяком случае возможность для продолжения поисков.

– Спасибо огромное, – сказал я искренне. – Конечно, я возьму.

«Кончик», о котором говорила Татьяна Ивановна, показался уже через полчаса быстрого чтения. Я чуть не застонал от очевидности открывшегося направления дальнейших изысканий, тут же мысленно отругав себя за ограниченность и узость мышления. Впрочем, это просто сказалось долгое отсутствие практики аналитической работы. Подобных интеллектуальных нагрузок я не давал себе уже года три, а о научных или литературных опытах и вовсе забыл лет на пятнадцать. И вот теперь отвыкший от такой деятельности мозг работал, как заржавленный механизм, и, конечно, был просто не в состоянии быстро открыть доступ к забытым знаниям, когда-то сваленным в дальних пыльных углах памяти. Прекрасный Герберт Зильберер со своей «Мистической символикой» осветил эти углы ярким светом и стряхнул пыль.

Усталость и гул в голове отступили. Я встал и снова направился к столу.

– Ну и как? – с любопытством спросила Татьяна Ивановна.

– Вы были правы, – улыбаюсь я. – Но боюсь, что теперь мне снова придется вас побеспокоить большим перечнем литературы.

– Я готова, – Татьяна Ивановна явно включилась в азарт поисков следов знаний, едва заметных в тонком прахе времен. Она не знает, что на самом деле мы с ней сейчас идем по другому следу – кровавому и грязному, отпечатавшемуся вполне отчетливо на мокром асфальте дворов-колодцев.

– Мне нужен Альберт Великий и Роджер Бэкон, – говорю я. – Что-нибудь базовое. К ним давайте добавим что-то по герменевтике и еще по алхимии: на ваш выбор, но обязательно с акцентом на прикладном значении алхимической символики. Сможете подобрать?..

– Разумеется. – И с улыбкой победителя Татьяна Ивановна исчезает за дверью хранилища.

Через некоторое время она возвращается, снова выходит и опять возвращается, каждый раз неся в руках высокие стопки книг. Она выкладывает их передо мной, называя каждую с гордостью королевы, представляющей цвет и гордость своей гвардии.