Красные цепи

По ее словам, два года назад он увлекся разработкой чрезвычайно странной для него темы, связанной с изучением средневековых алхимических трактатов. До этого Мейлах считался лучшим специалистом в стране, а может быть и в мире, по малым прозаическим формам художественной литературы Средних веков, и его неожиданное увлечение поначалу воспринимали как причуду. Затем его интерес переключился на «весьма сомнительную», по словам моей собеседницы, книжку «Красные цепи». «Вы же понимаете, — доверительно говорила мне она, — видный ученый, доцент, доктор наук, автор множества работ — и вдруг такое. С тем же успехом он мог бы начать изучать „Практическую магию“ Папюса: ну кто, скажите на милость, может всерьез относиться к таким вещам?» Мейлах сделал несколько сообщений на научном совете кафедры, что-то о связи «Красных цепей» с какими-то произведениями ранней средневековой литературы, но все это показалось неубедительным и не представляющим научной ценности. Ему пытались сначала намеками, а затем и прямо дать понять, что лучше бы переключить свои силы и внимание на более достойные предметы, но Мейлах стал словно одержим этой работой. Чем дальше, тем ситуация становилась все печальнее: он попытался опубликовать в университетском сборнике статью, но ее содержание показалось редакционному совету настолько диким, что в публикации было отказано. Мейлах принялся рассказывать о своих идеях на всех лекциях, в ущерб, конечно же, изучению основного материала, и в итоге объем его преподавательской работы сократился до одного спецсеминара, на который записались только те студенты, которых больше интересовала возможность легкого получения зачета, чем знаний. Но на этом злоключения несчастного доцента только начинались: полтора года назад от внезапно развившегося рака груди у него умерла жена, а почти год назад Мейлах потерял сына. «Там вообще была странная история, — с удовольствием поделилась со мной античная дама, — вроде бы он ушел из дома, пропал, а потом через два дня нашли труп где-то на чердаке. И ведь был такой приличный молодой человек, работал в фирме, и вот такое случилось. Кошмар!»

Мейлах начал пить. Сначала, из сочувствия к личной трагедии и ради прежних заслуг, его терпели, но потом просто вынуждены были уволить после безобразного пьяного дебоша с дракой, учиненной в помещении университета. Говорят, он после этого даже лечился в психиатрической клинике. Во всяком случае, на кафедре он больше не появлялся.

Услышав, что я представляю университет штата Иллинойс и крайне заинтересован в работах Мейлаха, связанных как раз с темой средневековой алхимии, дама несколько расстроилась и даже подпустила в голос немного холодных ноток. Интерес зарубежного научного учреждения к работе бывшего коллеги означал, что жизнь у того может наладиться, а это куда как менее интересно, чем очередное обрушившееся несчастье. Думаю, если бы я представился агентом по сбору долгов или судебным приставом, то номера мобильного и домашнего телефона Мейлаха мне дали бы с куда большим удовольствием. Уже уходя, я не удержался и добавил, что мой университет хочет предложить уважаемому Михаилу Борисовичу возглавить кафедру литературы Средних веков и выдать грант на продолжение его исследований. Жаль, что это не было правдой.

Мобильный телефон Мейлаха был давно и безнадежно отключен за неуплату, а по домашнему никто не отвечал так долго, что я уже собирался было поехать по имеющемуся у меня адресу. Дозвониться получилось только поздно вечером, уже практически ночью. Я опасался, что Мейлах пьян, но оказалось, что сильно напуган. Он пропустил мимо ушей мои слова о грантах и кафедре и как будто взвешивал другие причины, который могли побудить его согласиться или отказаться от встречи со мной.

— Скажите, — спросил он после затянувшейся паузы. — Вы лично занимаетесь исследованиями по алхимии?

— Да, конечно, — осторожно ответил я.

— И вам известно, что основным предметом моей работы была книга «Rubeus vinculum»?

— Совершенно верно.

— И вы читали эту книгу? Вы знаете, что в ней написано?

— Разумеется, — ответил я, — именно поэтому мне крайне интересно…

— Тогда вот что, — перебил меня Мейлах и откашлялся. Я ждал. — Тогда вот что. Я готов с вами встретиться. Более того, я передам вам все свои наработки по этой теме, все, что смог найти. Вы будете знать все, что знаю я. Но только с одним условием.

— Михаил Борисович, каким бы оно ни было, уверен, что смогу его выполнить, — заверил я.

— Не спешите! Сперва выслушайте. Я хочу, чтобы вы продолжили мою работу. Понимаете? Чтобы вы занялись этой книгой так, как занимался ею я. Чтобы все то, что я передам вам, вы использовали и довели до конца. Вы согласны?

— Да. Я согласен.

Мейлах вздохнул, и я услышал в этом вздохе странное облегчение.

— Хорошо. Тогда завтра вечером. Назначайте место.

— Бар «Винчестер», — сказал я. — Знаете, где это?

* * *