Красные цепи [Трилогия]

На лице Гронского отразилось искреннее разочарование, как у учителя, чья лучшая ученица вдруг ляпнула что-то, не достойное даже двойки.

— Вы считаете, что версия маньяка все объясняет?

— Я считаю, что она ничему не противоречит, и… да, черт возьми — эта версия объясняет все, кроме странного укрывательства со стороны Кобота. А вы думаете, что вот это, — Алина обвела рукой разбросанные по столу фотографии, — дело рук нормального человека?

— Я думаю, — ответил Гронский, — что это дело рук того, кто прекрасно знает, что делает. И для совершения этих действий у него есть свой очень веский мотив.

— Тот, у кого есть мотив для того, чтобы по ночам вырезать сердца и селезенки у одиноких прохожих, и есть маньяк.

— Не упрощайте, — ответил Гронский. — Он слишком методичен для сумасшедшего или одержимого. Всегда одно и то же время — ночь наступления новолуния. Всегда одни и те же органы, совершенное хладнокровие, методичный и эффективный образ действий. И никаких признаков того, что им движет страсть или иное непреодолимое побуждение — ведь следов сексуального насилия не обнаружено?

Алина покачала головой.

— В сегодняшнем случае — нет, все чисто. А вот про остальные мы вряд ли сможем что-то сказать: все тела, кроме одного, уже захоронены, и разложение уничтожит любые следы такого рода, даже если они там и были. Но я думаю, что их там не было.

Гронский кивнул:

— Я тоже в этом уверен. Во всех этих убийствах нет ни ярости, ни страсти: есть только холодная злая воля и точное понимание, зачем, как и когда нужно убивать. А значит, есть четко осознаваемый мотив, который…

— Сумасшествие — вот его основной и единственный мотив! — перебила Алина.

— Пусть так, — согласился Гронский. — Но оно имеет под собой совершенно конкретные основания, и это поможет его найти.

Алина прищурилась и посмотрела на Гронского.

— Вы серьезно полагаете, что можете найти в городе человека, имеющего веские основания потрошить девушек в новолуние?

— Совершенно серьезно. Более того, это гораздо легче, чем кажется.

Алина одарила Гронского еще одним скептическим взглядом.

— Подумайте сами, — продолжил он. — Чем экзотичнее мотив, тем легче найти преступника, ведь мотив — такой же идентифицирующий признак, как орудие убийства. Кого легче было бы отыскать: налетчика с пистолетом «Макаров» или стрелка, использующего кремневый пистоль семнадцатого века? Так же и в нашем случае: если бы мотивом серии убийств стала кража мобильного телефона и бумажника, у нас были бы серьезные основания не строить надежд на то, что удастся быстро обнаружить преступника. Но этот убийца, я еще раз повторю вам, этот убийца знает, что он делает. И найти того, кто знает, зачем нужно убивать в новолуние, забирая кровь и внутренние органы жертв, так же легко, как стрелка со старинным пистолетом.

Алина махнула рукой и стала складывать в папки фотографии и листы с материалами экспертиз.

— Вижу, я вас не убедил? — спросил Гронский.

— Посмотрим, — ответила Алина.

«Еще бы, конечно, нет», — подумала она. Впрочем, ничего страшного: она будет заниматься своими делами, экспертной работой, наблюдением за Коботом, а Гронский пусть развлекается поисками наугад маньяка, возомнившего себя новым Потрошителем. Она открыла портфель и засунула туда сложенные папки.

— Давайте собираться, — сказала Алина. — День выдался не из легких, да и завтра будет не лучше. Я хочу закончить с анализами, провести повторное исследование тела, которое хранится в морге. К тому же Кобот обещал организовать запрос на эксгумацию еще минимум одной жертвы, тут тоже много работы, и он ждет от меня результатов, просил докладывать ему лично. А в понедельник я уже должна выйти к нему в его «Данко», так что…

— Подождите, — сказал Гронский. — Есть еще один вопрос.

Алина защелкнула замок портфеля и посмотрела на него.

— Какой?

— Марина, — ответил Гронский. — Девушка из бара. Сегодняшняя жертва.

Алина продолжала вопросительно смотреть на Гронского.

— Просто сегодня отнюдь не новолуние, — пояснил он. — В этом месяце оно наступит двадцать девятого числа — только через две недели. Похоже, наш маньяк вдруг неожиданно решил сменить свой график. И забыл предупредить об этом своих друзей, из-за чего те невероятно расстроились.

«Расстроились — еще слабо сказано, — подумала Алина. — Скорее, испугались до паники».

— Возможно, это лишь доказывает, что в его действиях все же нет четкого мотива, о котором вы говорили, — заметила она.

Гронский покачал головой.

— Нет, тут что-то другое. Восемь месяцев он выходил на охоту строго в определенные дни, в определенных районах, и об этих днях прекрасно знали и Кобот, и его люди. И вдруг — другая дата, другой район, и те, кто должен прикрывать его похождения, совершенно не в курсе…

— Новолуния бывают только в начале или в конце месяца? Никогда в середине? — неожиданно спросила Алина.

— Крайне редко, — ответил Гронский. — Иногда выпадают на вторую половину десятых чисел, но, как правило, — первые и двадцатые.

Алина молчала. Да, действительно. Другая дата, другой район. Но те же раны, то же оружие, та же рука…