Красные туманы Полесья

– Значит, вы знаете, что эсэсовцы имеют шесть мотоциклов с колясками и пулеметами «МГ‐34», столько же бронетранспортеров с таким же вооружением. Их более семидесяти человек, все с пистолетами-пулеметами «МР‐40». В охранной роте мотоциклов нет, но есть шесть бронетранспортеров «Ханомаг». У личного состава преимущественно винтовки Маузера, у командиров отделений «МР‐40». Есть пулеметы и грузовики для перевозки солдат. В общем, сила не такая уж и малая. Провести ликвидацию в Гороше не получится. Не будет иметь успех и применение снайперских винтовок во время перемещения комиссии.

Сосновский взглянул на Генкеля и проговорил:

– Получается, что в городе достать комиссию невозможно, во время перемещения и в Гороше тоже. Как же нам тогда выполнить задание?

Штандартенфюрер ответил:

– Завтра комиссия только прибывает. После этого Кубе и Рихтер составят план действий. О нем станет известно мне. Как только я получу все необходимые данные, решим, как работать по главарям комиссии. Уверен, какую-нибудь лазейку найдем.

– И когда вы планируете узнать план Кубе?

Советский разведчик улыбнулся:

– Как у нас говорят, как только, так сразу. Не беспокойтесь, вас тут же оповестит об этом Петра, даже если ей придется навестить вас глубокой ночью. Кстати, как вы устроились? Квартирой довольны?

– Я предпочел бы в окопе сутками сидеть, но иметь четкий план действий.

– В квартире уютнее. Пока у меня все. Вопросы есть, герр гауптман?

– Есть. В центре меня инструктировали, что связь с вами должна быть налажена через владельца кафе, а получается, что товарищ Буревич остается в стороне.

Штандартенфюрер кивнул.

– Я в курсе, но согласитесь, глупо не использовать преимущества ваших, скажем так, деликатных отношений с моей помощницей. К тому же я получил разрешение корректировать план действий вашей группы, в том числе и порядок контактов.

– Не спрашиваю, кто у вас начальник.

– Тот же, кто и у вас, старший майор Платов. На период работы в Минске.

– Вы имеете связь со старшим майором?

– Да.

– Хорошо. Пусть будет так. Я могу увидеться со своими товарищами?

– А в этом есть необходимость?

– Пока нет. Но может возникнуть.

– Вот когда возникнет, тогда и встретитесь.

– На это должно быть ваше разрешение?

– Нет. Я не руковожу группой, а обеспечиваю ее работу. Советую вам без важных причин не беспокоить майора Шелестова с товарищами.

– Я учту ваш совет.

– Прекрасно. Если все, то я ухожу. До свидания. Удачи вам, гауптман.

– И вам, герр штандартенфюрер.

Генкель-Беккер ушел.

Вернулась Келлер, улыбнулась и сказала:

– Теперь мы можем и прогуляться по скверу.

– А может, отправимся домой, на съемную квартиру, будем имитировать для соседей любовные отношения?

– Нет, сегодня вы вернетесь один.

– Что-то у меня нет желания бродить по Минску. Слишком тягостная тут атмосфера.

– Хорошо, тогда мы можем расстаться здесь.

– Я должен вас проводить.

– Нет. Это лишнее.

Сосновский вдохнул и пробурчал:

– И почему мне не подобрали другую женщину, такую же красивую, как вы, но не связанную узами брака?

Петра улыбнулась и сказала:

– Вы еще найдете себе спутницу жизни.

– Не знаю. Ну ладно, давайте я хоть до театра вас провожу.

– До театра нам в любом случае идти вместе, даже дальше.

Сосновский вернулся на квартиру ближе к полуночи. На этот раз он нагрел воду, принял свой любимый контрастный душ, после чего уснул. Крепко, без сновидений.

На следующий день, в пятницу, 10 октября, капитан не находил себе места. После разговора с разведчиком уверенности в выполнении задания у него явно поубавилось.

Еще до вылета в заданный район, узнав задачи группы, офицеры изучали обстановку, оценивали возможности ликвидации главарей оккупационных властей. На месте же вырисовывалась невеселая картина. По словам Генкеля-Беккера выходило, что Рихтера и Кубе группе достать невозможно. На вокзале не получится, в комиссариате тем более.

Сперва самым приемлемым вариантом была сочтена работа в Горошинском районе, когда комиссия прибудет в деревню Лоза, якобы сожженную переодетыми сотрудниками НКВД. Но оказалось, что как раз там выполнить задание будет сложнее всего даже с привлечением не только спецгруппы, но и всего партизанского отряда Горбаня.

Генкель пытался найти выход из положения, но сможет ли он это сделать? Ему-то в случае провала операции не будет ничего, он продолжит свою деятельность в стане врага, а вот офицерам группы грозит строгое наказание, вплоть до расстрела. Прошлые заслуги во внимание никто принимать не будет. Поставят к стенке, и все.

Настроение капитана ухудшала и погода. С утра зарядил мелкий дождь, хоть на улице и было относительно тепло, около тринадцати градусов.

Из окна квартиры Сосновский видел, как в сторону вокзала проследовала рота СС. Шесть бронетранспортеров, столько же мотоциклов, две грузовые машины. Затем по улице проехали охранная рота, жандармы и полиция. Комиссия сейчас прибудет и отправится на прием к Кубе, а ты сиди тут и ломай голову, соображай, что тебе делать.

В 14.00 Сосновский пришел в кафе.

Его встретил Буревич.

– Приветствую, капитан, что-то вид у вас нехороший.

– А не с чего ему быть хорошим. Наши как?