Красные волки, красные гуси (сборник)

Он вспомнил недвижно стоящие черные фигуры. Теперь, когда туман быстро поднимался, растворяясь в бледном небе, он не был уверен, что видел их в действительности. Могло быть такое – кратковременное наваждение? Морок? Люди, живущие бок о бок с природными силами, всегда суеверны – и у этих суеверий есть основания, как бы нынешние материалисты ни старались уверять себя в обратном. Природа не разумна в человеческом смысле этого слова, но порой словно способна выделять из себя разумную волю, целеполагание, иногда дружественное человеку, иногда – враждебное. Отсюда – удивительный, ничем рационально не объяснимый опыт, с которым обязательно хотя бы однажды сталкивается любой путешественник.

Что-то выдвинулось из тени, он вздрогнул, непроизвольно схватившись за ружейный ремень, но это была Уля. Раскрасневшаяся, она торжествующе протянула ему двух мертвых птиц, едва удерживая их в тонких руках. Птицы были похожи на встопорщенные комки перьев, и когда он принял их, то понял, что головы их беспомощно болтаются еще и потому, что у обеих уларов свернуты шеи.

– Спасибо, – сказал он, поскольку больше сказать было нечего.

Она продолжала искательно глядеть ему в глаза.

– Спасибо, – повторил он, – ты молодец, Уля… Как это ты их.

И правда – как? Впрочем, местные жители всегда дадут фору городским, поскольку хотя и владеют только теми навыками, которые позволяют выжить, но уж ими владеют в совершенстве.

Вид птичьих тушек вдруг возбудил острое чувство голода, хотя меньше всего их можно было сейчас назвать аппетитными.

А костер жечь нельзя, подумал он. И, словно услышав его мысли, девочка сказала:

– Сейчас нельзя… огонь нельзя… потом.

– Хорошо, – согласился он, сглатывая слюну.

Вокруг расстилалась каменистая осыпь, постепенно переходящая в унылую буро-серую равнину, сейчас, впрочем, кое-где сбрызнутую алыми капельками маков и островками свежей зелени. Туман совсем исчез, и видно было, как стремительно, точно чудовищный летательный снаряд, взбегающее в небо солнце заливает землю ослепительным рыжим светом. В распахнувшемся, глубокой синевы небе парили черные кресты ястребов.

Он вдруг ощутил то чувство абсолютной свободы, которое испытываешь в детстве, ускользая от бдительного ока взрослых; впереди еще долгий-долгий день – целая жизнь, полная удивительных чудес и сокрытых кладов, прекрасной безответственности, ударяющей в голову, точно искрящееся на солнце ситро.

Он поправил на плече ружейный ремень, подвесил сетку с битой птицей за плечо и сказал:

– Ладно, показывай свое гнездо.