Красные волки, красные гуси (сборник)

Тут Валька развернулась и изо всех сил вмазала мне по морде. Пока я очумело мотал головой, она развернулась и выскочила в коридор, я слышал, как простучали, сбегая по лестнице, каблучки. Я оттолкнул неуверенно топтавшегося в прихожей Себастиана и выбежал наружу – как раз вовремя, чтобы увидеть, как мигнули сигнальные огни отъезжающей от подъезда машины. Какое-то время я бежал за ней, размахивая руками, потом развернулся и побрел обратно.

Себастиан все еще стоял в коридоре.

– Уехала? – сочувственно спросил он.

– А то… – устало ответил я.

– Лесь, – нерешительно сказал он, – мне очень жаль, я…

– Вон отсюда! – Я устало вздохнул и прикрыл глаза. – Демократ недорезанный.

* * *

Киму я позвонил рано утром – тот сразу взял трубку, видно, полночи провел на ногах. Неужто и впрямь из-за кота этого?

– Ну что? – спросил он торопливо.

– А пропади ты пропадом!

Он понял правильно.

– Ох, спасибо, Лесь. Я тебе по гроб жизни…

– Это уж точно, – кисло сказал я. – Слушай, мне на службу… Давай у Золотых Ворот.

– Я уже, – булькнула трубка, – уже иду.

Вечером поеду в Осокорки, подумал я, может, к вечеру она отойдет.

Пакетик я засунул в корешок «Объединенной истории» – тоже мне конспирация. Заглянул в зеркало в коридоре и очень себе не понравился. Все… больше никто у меня ни о чем просить не будет! То есть… всем буду отказывать.

Опорные бревна ворот истлели в незапамятные времена и были заменены декоративными бетонными брусами – кажется, горбуновский проект… Чудовищная получилась конструкция, но Городской Совет утвердил. Ничего удивительного, там почти сплошь мажоры сидят. Рядом громоздился памятник князю Василию – крылья у национального героя были раза в два мощнее нормальных – художественное преувеличение. Вот так Горбунов и пролез наверх – он им на парадных портретах крылья подрисовывал… вроде чуть-чуть, а все равно совсем по-другому смотрится. У них, у мажоров, свои комплексы.

Ким уже топтался рядом с Василием – никакого сравнения! Да, жалок человек!

Я протянул ему «Объединенную историю».

– Возьми… почитай.

– Ох, спасибо, Лесь, – повторил он. Потом нерешительно добавил: – Сколько с меня?

– Век не расплатишься, дурень.

– Ну все-таки, сколько?

Я назвал цифру.

Он помолчал, потом робко проговорил:

– Я частями, ладно?

– Ладно… Ты хоть что-то сделал?

– А как же. – Он оживился. – Сделал! С Китаем у меня интересная штука получается, такой, понимаешь, Китай… А уж народу! Ты прав был, Лесь, – тут не в жратве дело. Что-то тут другое.

– Наличие еще одного разумного вида уже само по себе способно сдерживать рост населения, – сказал я. – А Европа как там?

– Европу я пока не трогал. А степняки все равно прут. Так я пойду? Пока вызовов еще нет, а?

– Валяй. – И, когда он уже торопливо двинулся прочь, окликнул его: – Эй, а кота-то как зовут?

– Васька, – ответил он, не оборачиваясь.

* * *

Я было двинулся к себе, но на вахте меня задержал Тимофеич.

– Тут Георгий звонил. Так он просил зайти.

– Когда?

У меня по спине пополз неприятный холодок.

– Полчаса как, – сказал Тимофеич. – Он так и сказал: как появится, пусть сразу зайдет.

И я поперся в Административное здание.

Кабинет Окружного Попечителя располагался на шестом этаже – я умучился, пока дошел. Лестница была крутая, лифтом я не мог воспользоваться – просто шахта с площадками-выступами, овеваемая потоками восходящего воздуха.

Раздвижная дверь была закрыта, сквозь матовые стекла проглядывал смутный силуэт – в кабинете горел верхний свет.

Я постучал и, услышав приглушенное «входите», закрыл за собой дверь.

– Вызывали? – спросил я как можно нейтральнее.

– Да, – сказал Гарик, – вызывал. Извини, если оторвал…

Неужели пронюхал, подумал я. Сколько ни внушал себе, что ничем таким, собственно, я и не занимаюсь, ощущение нечистой совести все равно не проходило.

– Ничего… я только пришел.

– Тем более, – гуманно заметил Гарик. – Как там твои? Валентина?

То ли он и впрямь всех подопечных по именам помнил, даже их домочадцев, то ли досье просмотрел… скорее, второе.

Я невыразительно сказал:

– Ничего.

– Как Вовка? Сколько ему?

– Семь будет. – Я все гадал, что ему, собственно, надо.

– Говорят, ты в Нижний вчера ходил, – мимоходом заметил Гарик.

– Вон оно что…

– Ну, ходил. Однокурсника своего навещал. А откуда, собственно…

– Ну что ты, Лесь, – укоризненно произнес Гарик, – как маленький.

Я так с Вовкой разговариваю. Чтобы, не приведи Господь, не подумал, что с ним обращаются снисходительно.

– Знаю я твоего Шевчука… слышал.

– А слышал, так чего тебе от меня надо? – сухо сказал я. – Сами и разбирайтесь. Затравили человека… парень такие надежды подавал.

– Да ладно тебе, – примирительно заметил Гарик, – чего разбушевался? Шевчук – диссидент, тоже мне новость. А то я не знал. Все вы – диссиденты. Кто явный, кто скрытый.

– Ты за всех-то не расписывайся. Есть же индекс толерантности…