Красные волки, красные гуси (сборник)

Я сел и прислушался. За окном мелко и сухо шелестела акация. Звенел на повороте трамвай. Тетка стояла, прижав руки к груди, байковый халат вылинял на животе, опухшие щиколотки нависают над шлепанцами.

– Они опять ее включили! Слышишь, пол дрожит?

Соседи за стеной были тихие приличные люди, он – бухгалтер на кондитерской фабрике имени Розы Люксембург, она – сестра-хозяйка в санатории «Красные зори». Но тетка полагает, что у них есть кладовка, замаскированная висящим на стене ковром, и в этой тайной кладовке стоит машина, которая облучает всех секретным излучением. Поэтому тетка слышит голоса. Пока что эти голоса говорят ей обидные, но неопасные вещи, но я боюсь, в один прекрасный (это я фигурально выражаюсь) день голоса скажут ей что-то такое, что она пойдет на кухню и возьмет там хлебный нож, который регулярно носит к точильщику, время от времени наведывающемуся в наш двор…

Добрый румяный врач, бывший одноклассник дяди Миши, расспрашивал маму и папу обо всех родственниках, но тогда никто еще не знал про машину, которая облучает тетю Валю. Просто удивлялись, с чего бы это вдруг она поменяла хорошую двухкомнатную квартиру в центре на эту, у базара? А оказывается, там за стеной тоже стояла машина. На какое-то время тете Вале удалось от нее избавиться, но потом ее секретно перевезли сюда.

– Ничего там нет, тетя Валя, – сказал я как можно убедительней.

– Ты нарочно это говоришь?

– Это трамвай. Слышите, он проехал?

Она ушла, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос. Я вновь открыл «Вокруг света», но сосредоточиться уже не мог – в голову лезли всякие глупости. Поэтому я встал и крикнул тетке в кухню:

– Я пойду прогуляюсь, тетя!

– Ночью? – в ужасе спросила тетка.

Еще девяти не было; с теткиной точки зрения – глубокая ночь.

– Я ненадолго. Чтобы заснуть.

Это ей как раз понятно. Она сама мучается бессонницей.

– И зайди к ним. Как бы попроси соли. Может, им станет стыдно, наконец? – говорит она мне вслед.

* * *

Я думаю, если мне завязать глаза и несколько раз повернуть, взяв за плечи, как поворачивают человека, играющего в жмурки, то я все равно безошибочно определю, в какой стороне море…

Листья акации над головой мелко тряслись сами по себе. На канализационном люке сидела, посверкивая глазами, кошка.

И вновь это ощущение, что кто-то смотрит мне в затылок.

Я обернулся – никого.

Зато увидел вывеску, она горела малиновым светом, тень дерева рассекала ее надвое.

Сонная аптекарша за прилавком читала «Роман-газету».

Днем, когда у прилавка толпился народ, я не решался. Неловко.

Сейчас, оказывается, тоже неловко. Я прокашлялся:

– Мне это… Ну, изделие. Номер…

Я понял, что забыл номер.

– Презервативы ему нужны, – сказал кто-то звонким голосом.

Я покраснел и кивнул. Девушка стояла рядом, кофточка с золотой нитью облегает грудь, юбка туго натянута на ягодицах.

– Четыре копейки в кассу. – Аптекарша стала выбираться из-за прилавка.

– Мне много надо, – прошептал я.

– Сколько?

– Ну… пять.

Это много? Или нормально? Что они подумают? Заподозрят неладное?

– Двадцать копеек в кассу, – флегматично сказала аптекарша.

* * *

– Меня зовут Лиля, – сказала она.

Под фонарем листва казалась жестяной, в конусе света клубилась мошкара. Воздух был жарким и тяжелым, мне казалось, я плыву, раздвигая его плечами.

– Алик, – хрипло сказал я.

– У вас есть девушка, Алик?

– Нет… я недавно приехал… я…

– Зачем же тебе презервативы, Алик?

Я шепотом сказал:

– На всякий случай.

Лиля. Влажное имя. Как волна.

Она нагнулась, поправляя ремешок босоножки, подол ее юбки при этом слегка задрался. Я отвел глаза.

– И не было девушки? Совсем-совсем?

– Нет, почему. Была. Три года назад. Еще на первом курсе.

– Так давно? – удивилась она. – Почему?

Потому что там, где я провел полгода, кормят бромом. И еще много чем.

Этого я ей не сказал.

Она придвинулась ко мне ближе. Я чувствовал жар, исходящий от нее даже сквозь одежду – ее и мою.

– Пойдем, студентик, – прошептала она мне на ухо, – пойдем вон туда, я тебе кое-что покажу…

– А что там?

– Беседка. Ну, такая, знаешь, беседка. У тебя ведь есть все, что нужно, да? Ну так пошли…

Она нарочно оказалась в той аптеке? За мной следят? Может, их там целая банда? Вот так ловят на живца, уводят в укромное место, а потом… Я же ее совсем не знаю…

– Ну? – она нетерпеливо пританцовывала на ходу. Рука у нее была горячая и влажная.

– Лиля! – раздалось из темноты. – Лилька!

Они со смехом вынырнули из боковой аллеи, несколько парней, девушки, светлые платья и рубахи светились в темноте.

– Ой! – обрадовалась она. – Это Жорик. Вот здорово! А вы куда?

– На Морвокзал, – сказал солидный Жорик. – Там у них бармен новый. Идешь? И этот с тобой?

– Это… как тебя зовут? – обернулась она ко мне.

Она уже забыла.

– Альберт, – сказал я.

– А это Алик. Точно. Пошли с нами, Алик?

– Нет, – сказал я сухо, – извините, нет.

– Ему домой надо. В кроватку. Да, Алик?

Я молчал.

– Да ты не грусти. Увидимся.