Красные звезды. Ядерный рассвет

Глава военного правительства распространяется о величайшей победе в истории. Долго распространяется. После вдруг спохватывается, и, отхлестав несчастную трибуну кулаком как следует, поправляется, что все-таки была еще одна стоящая победа – в так называемой Великой Освободительной войне, которую когда-то давно выиграл самый большой друг всех трудящихся хунт, истинный брат свободных аргентинских скотоводов, демонстрантов и полицейских – Союз Советских Социалистических Республик. Чванливая Англия повержена, и почти на коленях умоляет о мире, лишь бы доблестный аргентинский флот выпустил из акватории ее несчастные, из жалости не дотопленные, авианосцы. Но главное, отныне и навсегда самые лучшие и обильно скотоводчески-нужные Мальвинские острова остались за добропорядочной хунтой Аргентины.

В зале всеобщая овация. Она уже почти переходит в пляски и карнавал, когда стоящий на трибуне маршал, испустив воодушевляющий толпу вопль, взбирается на нее с ногами, демонстрируя отсвечивающие от люстр сапоги аллигаторовой кожи, и продолжает речь. Ее оживленно, помогая себе жестикуляцией, тут же растолковывает Гену переводчик.

Оказывается, свободная Хунто-Аргентина, выражая искреннюю признательность своему славному союзнику и лучшему другу из антиподного мира – Союзу ССР, желает отдать один из островов – Восточный или Западный Фолкленд, без разницы… то есть, по-правильному, конечно же, остров Соледад или остров Гранд-Мальвин, без разницы, своему союзнику в аренду сроком на пятьдесят лет, для постройки мирного аэродрома, порта и прочей значимой в Южном полушарии инфраструктуры.

А еще законное правительство Хунто-Аргентины благодарит своего союзника за присланные нынче утром авиапочтой гуманитарно-значимые подарки. С коими прибыл натуральный представитель друзей и союзников, истинный герой победоносной войны, множество месяцев сражавшийся рядом с доблестными солдатами-аргентинцами. Лично ликвидировавших не одну банду английских коммандос на острове Гранд-Мальвин. Сейчас этому советскому представителю будет вручена самая выдающаяся награда Аргентинской Республики – орден Симона Боливара.

Стоящие вокруг военные в попугайной форме и гражданские, в более приличной, отставляют или даже со звоном бросают под ноги бокалы с напитками и начинают хлопать. Аплодисменты переходят в овацию и скандирование, что-то вроде «Ген-нья! Ген-нья!». Александра Валериановича подхватывают на руки и несут к трибуне. Там к его появлению уже приготовились. Кроме весело спрыгнувшего на пол аргентинского диктатора, рядком наличествуют еще какие-то люди.

Торжественно и нежно Александра возвращают в вертикальное положение. Он видит наплывающее раскрасневшееся лицо маршала в крокодиловых сапогах. Отовсюду продолжает доноситься: «Ген-нья! Ген-нья!» Глава местной полицейской диктатуры тискает Сашу в объятиях. Затем ему на грудь вешают огромный, инкрустированный явно чем-то дорогим, орден. Вперед выбирается военный, неся перед собой саблю. Оказывается, к ордену прилагается еще и инкрустированное всяческими каменьями холодное оружие. Саша жмет руки, и помимо «Служу Советскому Союзу!» на русском, говорит что-то благодарственное, тужась выжать из своего небольшого испаноязычного запаса хоть что-то теплое, и одновременно мудрое. И окружавшие его военные в попугайной форме снова подхватывают Сашу на руки.

Апофеоз!

Любое действие, в любом фильме должно бы уже остановиться, но не в этот раз. Гена, вместе с саблей и перезванивающимся со скромными медальками в порыве знакомства орденом, снова возвращают на землю. Кто-то в форме – на этот раз все-таки и правда швейцар или официант в ливрее – подносит Александру бокал. Саша опрокидывает вино залпом. Ой, хорошо! Он даже требует – жестом – повторить. Официант не против. Эйфория!

Однако в уютном окружающем мире вокруг опять что-то происходит. А! Сейчас будут награждать еще одного советского героя. На этот раз не снайпера-коммандос, поясняют с трибуны, а героя-летчика. Потому как, по правде сказать, без лучшей и самой летающей в мире авиации – Красного Воздушного флота – доблестно-свободолюбивая Аргентина все равно бы, разумеется, победила английских узурпаторов, но все же сражалась бы несколько дольше. Так что… В общем, просим, просим! Снова орден «Симона Боливара». Кутить так кутить, как говорится.

Саше Гену хорошо. Может, так хорошо не было даже, когда он заметил из-под плавно опускавшегося в безбрежность океана парашюта покачивающийся поблизости на волнах родимый «М-70» с номером тридцать восемь.

– Вы – Александр Валериано? – орет переводчик.

Саша кивает.

– Александр Валериано?! – таращится полиглот.

– Си! Си! – орет Саша. Вроде бы «да» по-испански.

А толпа уже что-то скандирует. Ага, «Александр!», вот что. Надо же, тезка. С трибуны рассказывают о многих потопленных героем военных транспортах и о топ-мачтовых атаках на яростно отстреливающиеся английские конвои.

И тут Сашу неожиданно снова подхватывают. Что такое?! Что? Опять?!