Красный ангел

Репортер наспех комментировал, надрывая голосовые связки, чтобы перекричать завывание сирен и треск огня.

— На месте происшествия обнаружены два неустановленных трупа, мужчины и женщины. Полиция пока не сообщает подробности, но свидетели говорят, что какой-то легковой автомобиль старой модели врезался в фургон, который от удара налетел на стоящий у обочины небольшой дом. Легковушка на большой скорости скрылась с места происшествия. Это был репортаж с Тридцатого шоссе, где произошла автокатастрофа, в результате которой два человека погибли, а виновник скрылся…

— О Боже! — выдохнул Роб. — Какие кадры я пропустил! Теперь придется улещивать Джерома, а кто-то уже наверняка нащелкал все что нужно…

— Прости, что испортила тебе ночь, — проговорила Алекс.

Он скользнул по ней взглядом.

— Хочешь, чтобы я ушел? — Она покачала головой, не отрывая взгляд от экрана. От странного предчувствия по спине поползли мурашки.

— Нет, побудь еще. Может, кино посмотрим?

— Это еще четыре часа.

— Расслабься.

Алекс нестерпимо хотелось заняться стиркой. Сдирая с кровати простыни и пихая их в корзину, она услышала звонок в дверь. Звук напомнил осеннюю муху, бьющуюся в стекло. За ним последовал громкий, настойчивый стук. Роб сунул голову в дверь спальни и вопросительно посмотрел на нее. Потом уставился в подушку, которую она судорожно сжимала в руках. На наволочке остались черные вьющиеся волосы.

Явно не ее.

Подвинув Роба, Алекс прошла в гостиную.

За дверью она обнаружила детектива Марковски, раскачивающегося с пятки на носок. От его пристального взгляда Алекс ощутила неприятный холодок и еще крепче стиснула подушку, скрывая дрожь в руках.

— Привет, Хоббс, — буркнул Марковски. Глубоко посаженные темные глазки буквально буравили Алекс, исследуя черты ее лица, неприбранные волосы, руки, стиснувшие подушку. — Позволишь войти?

Дэвис, подумала Алекс. Их интересует Дэвис. Помимо воли Алекс шагнула в сторону, пропуская Марковски и появившуюся за его спиной молодую женщину-полицейского. Глаза у них были одинаковые. Спокойные, понимающие.

Что мог натворить Дэвис?

Увидев Роба Рэнджела, развалившегося на диване с журналом в руках, оба застыли. Роб одарил детектива Марковски лучезарной улыбкой.

— Не знал, что вас пригласили. Проходите. Присаживайтесь.

Полицейские окинули его холодным, оценивающим взглядом. Марковски быстро обернулся к Алекс. Она была в растерянности и, как ни старалась, не могла это скрыть.

— Кофе? — произнесла она спасительную фразу.

Марковски кивнул. Женщина выразительным жестом отказалась и направилась в спальню. Алекс заставила себя не смотреть на нее. Кофе. Она пошла на кухню, достала из шкафчика еще две чашки, одну убрала, оставшуюся до краев наполнила темной горячей жидкостью. Марковски уже стоял за спиной с явным намерением отвлечь ее от действий напарницы.

Черт побери, зачем они пришли?

— День стирки? — заметил он, кивая в сторону подушки, которую Алекс устроила на буфете.

Она подала кофе, и он сделал осторожный глоток.

— Спасибо. Очень вкусно. Жаль, что с утра приходится заниматься таким дерьмом, Хоббс, но я не буду ходить вокруг да около. Рэнджел провел у тебя всю ночь?

Она подняла голову. За спиной детектива Роб едва заметно кивнул.

Значит, не Дэвис. Рэнджел. Теперь придется отдуваться за Рэнджела, дура набитая. Ничего не поделаешь, сама позвонила, сама позвала, он приехал.

— Марковски, что это тебе взбрело в голову? — фыркнула Алекс. — Это преступление? Я взрослая, он тоже. Насколько мне известно, уголовный кодекс мы не нарушили.

— Это радует, — заметил Марковски и улыбнулся. Он выглядел спокойным. Гладким как стекло, как лезвие ножа. — Вы, писатели, всегда шутите. Ты мне нравишься, Хоббс. Честное слово.

Напарница вернулась из спальни с запыленной фотографией в рамке. Держала она ее аккуратно, за выступающую сзади картонную подставку. Марковски слегка наклонился, присмотрелся, перевел взгляд на Алекс. Она замерла, словно ожидая, что кто-нибудь сейчас поднесет сценарий с ролью, слова которой она напрочь забыла.

Чья это может быть фотография? Фотографий Роба у нее вообще не было, фотографий Дэвиса в рамке — тоже.

Марковски извлек из кармана дешевые очки, нацепил их на нос и уставился на фотографию.

— Ты это в отпуске снимала? Я не ошибаюсь?

В отпуске. Ролли. На пляже.

Роб поднялся с дивана и привалился к дверному косяку. Высокий, долговязый, сама невинность. Заглянув через плечо полицейской дамы, он тоже решил изучить предмет всеобщего внимания.

— А-а, этот, как его, Ролли, — протянул Роб. — Алекс с ним встречалась, — непринужденно заметил он.

Алекс разинула рот.

Даже Роб знал сценарий. Она поплыла. Растерялась. Испугалась.

— Кто тебя спрашивает? — буркнул Марковски, не сводя взгляда с Алекс. — Шенберг, может, вы снимете с него показания где-нибудь в другом месте?

Женщина взяла Роба за плечо и развернула в направлении спальни. Роб беспрекословно повиновался, но вид у него был напряженный. О чем он может сказать? Или — гораздо важнее — о чем не может сказать?