Красный ангел

30 сентября 1988

Куски. Куски его повсюду. На полу. В раковине. В спальне. Я не могу находиться с ними рядом. Рядом — я вижу, как он смотрит на меня, не исчезнувший, нет, развалившийся на тысячи кусков, смотрит и ждет, когда я подойду, чтобы схватить меня. Я везде выключил свет, кроме этой лампы на письменном столе, и стараюсь не смотреть в сторону ванной, в сторону спальни, где разбросаны его куски. Я не могу дышать. Возможно, я умру. На моих руках — порезы, тонкие порезы. Должно быть, я промыл их, потому что они болят, но не кровоточат. Интересно, как это мне удалось.

О нет, разумеется! Это же он! Это он, защищаясь! Каждый из порезов — дополнительное облегчение его болезни. Теперь я — крайний в этом деле.

Кто-то звонит в дверь, обеспокоенный шумом. Надеюсь, они уйдут. Сомневаюсь, что в состоянии сейчас с кем-либо разговаривать. Голос у меня сейчас слишком низкий, слишком похож на Барнса.

Глазам становится легче. Думаю, они опять голубые. Они никогда больше не станут карими. После такого — ни за что. Слишком глубоко проникла инфекция.

Я слышу, как в ванной смеются его куски, мне страшно туда войти. Я только снова буду изрезан и заражусь еще больше.

Теперь я уже нигде не смогу быть свободен. Только здесь, где нет зеркал, которые покажут, насколько я изменился. У меня есть фотографии. Они напоминают мне, как я должен выглядеть.

Сомневаюсь, что сейчас меня кто-нибудь может узнать. Разве что Энтони. Или он узнает во мне Барнса, и ему придется убить меня.

Не исключено, что мне следует его пригласить.

Энтони пришел и был поражен тем, что я сотворил в ванной. Он оставался там больше часа, наводя порядок, собирая куски. Лицо Броварда пряталось от него, но я знал, что оно появится, как только я выгляну. В конце концов он вытащил его из-под кровати.

Энтони начал серьезно сомневаться во мне, я чувствую это по тому, как он стал упираться. Но он все еще слушает меня, и когда я нуждаюсь в нем, он приходит.

Когда его здесь не будет, я останусь один на один с кусками Барнса, забравшегося мне под кожу и ждущего момента, чтобы вырваться наружу. Да поможет мне Бог.

Глава 27

— Фред! Эй, Фред! — Алекс не слишком нежно пихнула Липаски локтем. Его голова мотнулась в сторону и резко выпрямилась. Веки распахнулись, как ставни.

— Приземляемся, — сказала она. Шасси коснулись посадочной полосы, самолет подпрыгнул. — Развлечения кончились.

Липаски, игнорируя законы инерции, дотянулся до Алекс и запечатлел на губах долгий, чувственный поцелуй. Теплая волна прокатилась по всему телу.

— Вот теперь развлечения кончились, — поправил Липаски и щелкнул застежкой ремня — гораздо раньше "полной и окончательной остановки двигателей". Он поднялся, чтобы извлечь из багажного отсека свой чемоданчик. Протесты стюардесс пропали втуне. Алекс ухитрилась выскочить в проход ровно в ту секунду, как самолет замер, и втиснулась в очередь спешащих к выходу людей перед пожилой дамой с тремя большими хозяйственными сумками.