Красный ангел

Было темно, хотя часы показывали шесть тридцать утра. Алекс открыла глаза, ожидая увидеть Липаски. Но увидела над собой, в считанных дюймах, призрачно-бледное лицо Габриэля Дэвиса с глазами как черные дыры. Она набрала воздуху, чтобы заорать, но тяжелая ладонь закрыла ей рот. Алекс метнула взгляд в сторону кресла. Липаски не было.

— Я не позволю вам уничтожить его, — произнес Дэвис. Она дернулась, пытаясь высвободиться, но он больно прищемил ей нос. Вопль, родившийся в горле, там и умер, придушенный. — Вы должны уйти, мисс Хоббс. Можете уничтожить меня, если хотите. Напечатайте вашу несчастную статейку. Сделайте из меня монстра, кого угодно. Поимейте свои пятнадцать минут славы за мой счет. Но Энтони Липаски вам с собой забрать не удастся.

Алекс отчаянно извивалась под одеялом, пытаясь высвободиться; голова гудела от ярости и недостатка кислорода. Изловчившись, она полоснула его по руке ногтями и почувствовала, что разодрала кожу.

Он отпустил ее. Алекс откатилась в сторону и свалилась с кровати. Скорчившись на полу, она восстанавливала дыхание. Дэвис сидел и ждал.

— Психопат чертов! — наконец воскликнула Алекс.

О его улыбке в темноте можно было только догадываться.

— Похоже, вы удивлены, мисс Хоббс. Неужели раньше не знали?

— Я расскажу ему! — чуть не взвизгнула Алекс. — Расскажу, что ты пытался убить меня!

— Он прекрасно знает, что, если бы я пытался убить вас, я бы преуспел в этом. А мы с вами просто общались, только и всего. Поэтому незачем беспокоить Энтони по таким пустякам. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Габриэль слегка склонил голову на плечо. Она чувствовала себя диким зверьком, загнанным в угол, скорчившимся в три погибели, лохматым, испуганным. Он, напротив, был спокоен и сосредоточен.

— Я тебя понимаю, — ответила Алекс, ощущая боль в груди. Нет, стара она для таких штучек. — Я понимаю, что ты настолько одинок, что не в состоянии вынести утраты этой малой любви, единственной, которая у тебя есть. Даже если это и ненастоящая любовь. О Господи, Габриэль. Неужели он — всё, что у тебя есть?

Дэвис молчал. Она больше не чувствовала опасности. Он не хотел причинить ей зла. Просто смотрел на нее и думал.

— У вас тоже, кроме него, ничего нет.

Алекс открыла рот. Закрыла. Прошла вечность, прежде чем он встал с ее кровати, лег к себе, накрылся покрывалом и отвернулся. Она продолжала сидеть на полу, вся дрожа.

Наконец осторожно встала и прошла в ванную. Оглядела себя при мягком рассеянном свете и не обнаружила никаких синяков, которые можно было бы предъявить в качестве доказательства.

Видимо, он долго тренировался, чтобы не оставлять синяков. Алекс выдвинула ящик рядом с раковиной и заглянула внутрь.

Розовая беретка пропала. Исчезла, словно приснилась. Интересно, может, он ее теперь держит при себе, ближе к телу?

Она сменила тампон, поплескала в лицо холодной водой, поправила одежду и вышла. Дэвис лежал неподвижной темной грудой, словно никогда и не вставал.

Липаски Алекс нашла внизу, в кафетерии, за чашкой крепкого черного кофе, с газетой в руках. Она села напротив. Увидев выражение ее лица, он вопросительно поднял брови.

— Почему ты меня не разбудил?

Липаски сложил газету и отложил в сторону.

— В этом городе газеты — просто дерьмо. Сплошные розовые слюни; все неприятности уходят под ковер. Не удивляюсь, почему ты не работаешь на это барахло.

— Черт побери, не смей меня больше оставлять! — бросила Алекс и принялась тереть глаза, чтобы остановить накатившие слезы. Его кресло скрипнуло. Она почувствовала на щеке теплую ладонь.

— Извини. Я думал, тебе надо отдохнуть.

Попытавшись рассмеяться, она издала несколько отрывистых звуков, больше похожих на лай.

— Да, конечно. Только в следующий раз не надо быть таким обходительным.

Он ничего не сказал, только подозрительно оглядел ее профессиональным взглядом полицейского. Алекс подозвала официанта и заказала кофе со сливками. Дежа-вю, подумала она, когда они с Липаски одновременно поднесли чашки к губам. Но он хотя бы не копировал ее, добавляя в кофе сливки и сахар.

— Ты говорил, что он звонил тебе каждое утро. Рассказывал, чем занимался, — заговорила Алекс. Липаски кивнул. — А он никогда не упоминал про… коллекционирование детских вещей?

— Например?

— Например, очков, которые были у него в руках. Например, розовой беретки, которую я нашла вчера в номере.

Липаски молча разглядывал свое отражение в черной жидкости.

— Ты видел его реакцию, когда я сказала про очки.

— Видел, — сухо и невыразительно подтвердил Энтони.

Алекс подалась вперед и взяла его за руку. Пальцы его были теплыми, но безжизненными. Рука человека, скончавшегося пару минут назад.

— Он говорил тебе об этом? — повторила Алекс.

Он поднял голову. Серые глаза были абсолютно непроницаемы.

— Нет.

— О чем еще он тебе не говорил?

Он высвободил руку, чтобы взять чашку. Прикусив губу, она следила за ним в надежде увидеть хотя бы тень собственных страхов, собственной злости. Ничего.

— В данный момент, Алекс, я прежде всего хочу спасти ему жизнь. Может, он нашел эти очки. А беретку купил.

— На беретке я нашла светлый волос.