Красный анклав

Ситуация была очень скверная, ведь помимо основного фронта, неумолимо смещающегося в сторону столицы, вдоль всей протяжённой границы страны происходили крайне тревожные события. Пусть большой мир ещё не знал, но в Китае по коммунистической партии прошло сразу несколько трещин, вылившихся в кровавые стычки 'гражданских активистов' с большим количеством жертв. Некоторые из красных товарищей столь сильно воодушевились событиями в России, что всерьез вознамерились изменить курс Поднебесной в сторону гуманизма, обещая превознести интересы трудового народа над варварской эксплуатацией иноземцами, очистить реки, поля и воздух от скверны и вернуть гражданам солнце коммунистической идеи. Другая группа активно встала на сторону захватившей власть над большей территорией США группировки и требовала присоединиться к западным партнёрам в деле обуздания взбесившегося медведя. Третьи всеми силами пытались сохранить статус кво, соблюдая нейтралитет и обеспечить работу экономики огромной страны в прежнем режиме. Все три группы насчитывали огромное число отчаянных сторонников, готовых биться на смерть за свои убеждения. Председатель Чен мобилизовал сторонников в Гуанчжоу в то время, как правительственный квартал в Пекине был охвачен беспорядками. Лидер маоистов Ли Ван на севере Китая договаривался с уйгурами, а делегат прогрессоров Чоу руководил сторонниками из Гонконга. Миллиард человек под боком в раздираемой противоречиями ядерной державе, только этого ко всему прочему не хватало!

Из США приходили не менее тревожные новости – ястребы активно готовились к войне, уверенные в том, что находящийся в изгнании президент не сможет им помешать. На этом фоне успокаивала позиция Евросоюза, который всячески пытался дистанцироваться от происходящих в мире процессов и лишь ещё крепче держался за своих участников, пока иные страны рвало давно сдерживаемым давлением изнутри. И, так как у СССР не было пока планов на западных рубежах выходить за пределы Белорусской ССР – это давало надежду, что с того фланга атаки пока можно было не ждать. Бывшие же республики Советского Союза пребывали в политическом ступоре, не способные выработать какой-то внятной позиции. Их возвращение не должно составить труда. На востоке страны тоже хватало белых пятен – Приморский край, Сахалин и Курильская гряда пока оставались хоть и блокированными, но всё ещё не подконтрольными советской власти. Применять силу на этом направлении не хотелось. После падения Москвы они прекратят бессмысленное сопротивление.

Взор его снова упал на карту линии фронта, где были обозначены актуальные укрепрайоны противника. Продвижение шло хорошими темпами – федералам было нелегко организовать оборону на неожиданном театре военных действий – сценарий, когда угроза шла с Урала много лет не отрабатывался и не рассматривался всерьёз. Да и настроения в российской армии царили мятежные, ведь противник не пришёл из-за границы, не собирался порабощать или уничтожать, а символизировал собой возвращение в страну порядка и надежды на справедливое будущее. Поэтому даже под небольшим натиском часто целые подразделения оставляли позиции и переходили на сторону сил освобождения. С гражданскими проблем было ещё меньше – 30–30 хорошо работали на местах, выявляя немногочисленных провокаторов и помогая бороться с растущим в условиях военного времени криминалитетом. Население активно содействовало в этом деле, традиционно перегибая палку и пытаясь сводить личные счёты, что в цифровую эпоху стало на порядок сложнее. Завтра очередное оперативное совещание командующих фронтами, надо было немного поспать.

В дверь постучали, после чего на пороге кабинета, скромно ожидая приглашения, появился выделяющийся в этих местах сытой фактурой поздний посетитель.

– Товарищ Павленко, заходите, мне нужно ознакомить вас с оперативной обстановкой прежде, чем вы отбудете в Женеву.

Москва, Кремль.