Красный Архонт (СИ)

— То-то я вижу, плоды труда, ты чего-то узнал сынок? Стоило того? — Послышался хриплый старческий голос с одного из шестов справа, говорил старый матрос имени, которого он не помнил, он носил пару украшений в ушах, и бронзовый зуб блестел у него во рту. Рекарий продолжал смотреть в небо не отвечая. Он пытался представить, как он сейчас сидит за дубовым столом. В руке у него нож и вилка, он отрезает массивный кусок лобстера в остром соусе с жареными лимонами, вилкой цепляет это тлетворное блюдо, оно тает во рту, а услада растекается по всему телу, наплывая на каждую частичку плоти подобно нежным волнам. Мечтания Рекария разбились со звонким звуком, около куч еды стоял местный с длинными седыми волосами, в руках у него был медный гонг, в который он стучал бронзовым молотом. У этого дикаря было больше одежды, он был покрыт лианами с ног до головы и походил на джунглевое дерево, а его грибы отличались большими размерами, их шляпки уже походили на набедренную броню и наплечники. Рекарий подумал что перед ним вождь или шаман этого племени, и капитан обрадовался, подумав, что этот дикарь может хоть немного знать человеческий язык.

— Эй, то есть, прошу прощения, господин! — Рекарий попытался обратить на себя внимание важной фигуры племенного общества, но он не бросил даже взгляд своих карих глаз на Рекария. Вместо этого шаман обратил свой взор в небо и взмолился, упав на колени, его действие повторили взрослые за спинами пленников, капитан заметил что дети, наконец, успокоились и перестали кричать и играть, молодняк теперь сидел рядом со своими родителями коленями на голой земле. Шаман воскликнул невероятно громким голосом.

— ХИ! — Шаман руками изобразил символ похожий на яйцо — символ рождения. Рождённый.

— ХИ! — Толпа соплеменников повторила клич шамана, вложив в него ещё больше эмоций.

— ДРИ! — Шаман вытянул руку в сторону моря, лиана обвилась вокруг нее, указав на море. Морской.

— ДРИ! — Толпа обрела ещё больше фанатичной страсти, дети выглядели напуганными и непонимающими.

— НАР! — Взяв в руку гладкий камень, шаман сжал, и расколол его не прилагая усилий. Силой.

— НАР! — Толпа достигла экстаза, и крик её походил на крещендо хора, но нестройное, грубое и первобытное, у Рекария и остальных пленников зазвенело в ушах, они уже были поглощены зрелищем, некоторые чувствительные дети дикарей заплакали.

— ХИДРИНАР! — Шаман упал на колени и кричал прямо в небо.

— ХИДРИНАР! — Его имя значило Рождённый Морской Силой на Дракиндаре — драконьей речи.

Рекарий чуть не потерял сознания от рёва потрясшего весь остров. В небо взвились испуганные птицы, кричащие что есть сил, но их писк казался свечой на фоне пожара этого рева, весь архипелаг и море вокруг него затрепетал в ужасе, этот чудовищный крик мог вызвать волны, бурю и землетрясение, он мог вызвать конец времен, которого так боится всё живое и разумное. Затем последовало тяжелое хлопанье крыльев, Рекарий чувствовал, как порывы воздуха бьют ему в лицо всё сильнее и сильнее, с каждым хлопком Рекарий начинал бояться всё больше. Что-то приближается. Что-то достойное легенд и мифов.

С небес спустился он, подняв в воздух тучи песка и гальки, его голубая чешуя блестела на теплом солнце, а вода капала с его огромного тела обвитого мускулами как канатами. Его громадные рога были столь велики и прямы, что казалось, они держат на себе солнце, как святой нимб, его мощь была неоспорима, а красота его равнялась древним горам и вечным океанам. Он поднял крылья, и закрыл этим движением солнце, оставляя его только себе, ведь места под светилом достоин сильный, а слабые должны пресмыкаться перед ним выпрашивая милосердие, желая ощутить хоть луч, лишь на миг. Его чудовищный, но разумный лик выражал стойкость и неукротимость, и походил он на самую лучшую статую величайшего скульптора всех времен и миров. Его огромные лапы с длинными и тяжелыми когтями походили на колонны, вырезанные из морской скалы. Рекарий обомлел, как и вся остальная команда, казалось что перед ними само воплощение ярости стихии, словно ожившая волна, воплощенная в такой неодолимой и огромной форме. Шаман упал на колени перед гигантским драконом, даже дети прекратили свой плач, все джунгли бушующие жизнью замолчали. Настал его черед говорить, и пусть все остальные проглотят язык.