Красный Август (СИ)

- Это лишь один из вопросов. Представь, что вот-вот должна произойти война, а мы берём и щёлк – переключили канал, тысячи людей спасены. Они больше не падают в пропасть, не погибают в катастрофе, не задыхаются от газов, а сидят рядом с нами на траве и наслаждаются солнцем бесконечного лета. Разве это не здорово? Мы не меняем реальность. Мы меняем картинки для тех, кто живёт.

- А они будут помнить свою прежнюю жизнь? И выдержат ли такое “переключение”?

- Вопросы, сынок, вопросы. Тысячи расчётов, сотни экспериментов. Но если бы не Семён Михайлович, мой идейный вдохновитель, я бы, наверное, сам не поверил в то, что создал.

Александр радостно протянул руку вышедшему из админкорпуса высокому худощавому мужчине, который грустно кивнул нам.

- Что вы такой кислый, Семён Михайлович? Это ведь наше первое перемещение. Полнейший успех эксперимента, за исключением некоторых незначительных деталей, которые скорректируем при следующем прыжке.

- Незначительных? Вы называете ошибку каналов “незначительной деталью”? Я уж молчу о месте и времени.

- Любой прыжок вызывает искажение времени и пространства, не удивлюсь, если мы даже в Японии окажемся.

- Слава богу, не на Марсе.

- Успокойтесь, Семён Михайлович. Отыщем мы ваш пионерский лагерь, и девушку вашу найдём. Может быть, в дельта канале?

- Александр, безусловно, вы великий учёный, вы создали этот проект, но поиски “Совёнка” по мирам – дело весьма безуспешное. Всё равно, что брать билеты каждый раз в новый город, выходя где-нибудь на полдороги в деревне, и пытаться найти свой дом.

- Поверьте, не более безуспешное занятие, чем ждать автобус на зимней остановке. Мы продвигаемся в поисках, а не бесполезно сидим на скамейке. Очень зря вы не верите в успех. Каналы-то не просто беспорядочная каша, они взаимосвязаны определённым образом. Из третьего в первый вы не попадёте никаким образом, хоть чёрную дыру призовите на помощь. Следовательно, и автобус ваш не мог попасть туда, куда мы не сможем. А он ещё и назад, заметьте, вернулся.

- Вам виднее, – вздохнул Семён Михайлович, и побрёл по траве.

- Он очень скучает по этой Ярославе. Хватается за соломинку, за любую надежду. Но честно, не понимаю его реакции. Десять лет экспериментов и, наконец, первый результат, первый прыжок. У нас всё получилось! Мы не сгорели в подпространстве, нас не разорвало в космосе, не сожрали Тени, гравитоны работают, солнце светит, мы живём... Понимаешь, Валик, ТЫ ЖИВЁШЬ!

- Не совсем Валик, товарищ Александр, я всё ещё Хранитель снов, как вы видите. И у меня кошачье тело.

- Не говори так. Ты мой сын, Валентин. В тебе живут его сны, чувства, желания, всё, то, чем он жил. Ты не Хранитель снов, ты хранитель жизни! Почему ты отвергаешь свой новый образ, ведь ты сам предложил мне этот выход?

- Вы умирали, Александр, и я сделал единственное, что мог, чтобы спасти вас и проект, приняв в себя сущность вашего сына. Но как бы вы не хотели, я не стал им. Сны – это не человек. Я поклялся оставаться рядом с вами и охранять всё, что вы создали. Сын – ваше творение, возможно даже более великое, чем TESLA, и потому я буду хранить. Его сны иногда зовут меня так ясно, так отчётливо. Будто они, действительно, мои. Мне кажется, что однажды...

- Прекрати! Я не хочу ничего больше слышать! Оставь меня! Ты злой, Нэко!

- Мы не бываем добрыми или злыми, мы хранители. Как математическая формула – набор символов. Он не бывает доброй или злой. Важно то, что она в себе хранит, её суть, смысл, предназначение. Лекарство это или оружие.

- Я понимаю тебя, Валь... Валькот... Мне нужно побыть одному.

- Как скажете, товарищ Генд.

Вид с полуразрушенной башни открывался потрясающий. Почти до самого горизонта тянулся луг, в конце которого поблёскивала река. Красотища! Никто бы не поверил, что за рекой начинается радиация и смерть, но барьер надёжно скрывал канал реальности альфа. Семён Михайлович сидел на стене, глядя вдаль, и жевал травинку. Он даже не пошевелился и, не поворачивая головы, спросил.

- Хранитель снов, есть надежда? Ты видел её?

- Видел.

- Какая она сейчас?

- Волосы цвета созревшей пшеницы, заплетенные в две огромных косы, огромные, синие глаза, будто два озера, в которых можно утонуть. Одета, как обычно, в аккуратно выглаженную пионерскую форму, встречает всех новичков, кто приезжает в лагерь, на автобусной остановке...

Эту историю можно было рассказывать в десятый, сотый, тысячный раз, и Семён Михайлович каждый раз кивал головой, погружаясь в далёкие воспоминания своей юности.

- Да, да, всё так и было, и меня она тогда так же встретила – с удовлетворённой улыбкой говорил он в конце рассказа, – а скажи мне, Нэко, в какой чёртовой реальности это находится? Гамма, пси, омега? Растолкуй, наконец, нашему профессору, как туда попасть?

- Я не оперирую понятиями физики и математики, и не делю пространство на каналы. Я вообще ничего не делю, просто оказываюсь там, где нужно.

- Здорово это у тебя выходит! Я бы тоже так хотел, но у меня нет кошачьих ушек и хвоста, и заклинаний никаких не знаю. Ты бы мог перенестись сейчас в “Совёнок”?