Красный бархат

В итоге приходится натягивать рукав кофты пониже, чтобы не светить вспухшими царапинами перед мужчиной.

Руслан сам встречает меня около входа в бизнес-центр. От зеркального здания бликует солнце, я жмурюсь по дороге. Мужчина не даёт мне опустить взгляд, когда я подхожу вплотную, приподнимая голову пальцами за подбородок, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Расскажешь, птичка?

— Я для этого тебя и отвлекла.

Мы поднимаемся в его кабинет. Секретарь хмурится на фразу мужчины «меня ни для кого нет», но никак не комментирует, лишь провожая меня удивлённым взглядом.

Я забираюсь с ногами, сбросив обувь, на кожаный диван, который неприятно скрипит от моих движений, заламываю пальцы от нервного напряжения, настраиваясь на то, чтобы рассказать Руслану о событиях моего сегодняшнего утра.

Это надо сделать.

— Ты ответила на сообщение? — мой телефон в его руках, я тянусь к мужчине и пытаюсь разжать его пальцы, потому что на корпусе могут остаться вмятины. Все-таки его подарок.

— Нет.

— Позвони ему. Прямо сейчас. Надо понять, что он от тебя хочет. Зачем вообще затеял все это.

— Руслан…

— Знаю, птичка. Я рядом.

Эта фраза бьет куда-то внутрь. Мне неприятно от предстоящего разговора, но эмоции отличны от тех, которые я испытывала в больнице. Больше не чувствую дикого ужаса.

— Как тебе мой подарок, малышка? Какая девочка в детстве не мечтает стать актрисой — ты отлично смотришься в кадре, — мурашки бьют по коже от его мерзкого голоса. Ещё немного и меня начнёт тошнить в самом прямом смысле.

— Зачем ты это сделал, Глеб? Что тебе нужно?

— А ты не догадываешься? Сама не захотела возвращаться ко мне, я решил тебя простимулировать. Пока эту запись увидел только твой отец, дальше оно может разлететься на более обширную аудиторию, — вызов стоял на громкой связи, так что Руслан все отлично слышал.

— Тебе женщины по собственной воле давать перестали? — вырвалось быстрее, чем я смогла подумать.

— Мне всегда нравился твой острый язычок, но побереги силы, детка. Тебе им ещё извиняться за своего боксёра, — в трубке раздаётся какой-то стук, а после чужие голоса. — Думай, Кира, у тебя есть неделя. Советую прийти ко мне по доброй воле. Потом будет хуже.

— Ненавижу.

Глава сороковая. Кира

Моё последнее слово тонет в гудках. Глеб скидывает вызов, я даже отбрасываю телефон на другую сторону дивана, пока Руслан наливает мне стакан воды, который я тут же осушаю.

В висках пульсирует, я прошу мужчину включить кондиционер, потому что от нервов температура подскакивает и мне становится очень душно. Едва получается нормально дышать.

— Успокойся. Просто дыши. Давай, вдох-выдох. Обещаю, ты сможешь забыть об этой сволочи навсегда, просто мне нужно немного времени. Пообещай мне, что не будешь ничего делать сама.

— Обещаю, мой грозный мужчина, — я прижимаюсь к Руслану и постепенно прихожу в норму, вдыхая нотки его парфюма, успокаивая быстрый ритм сердцебиения.

Я сворачиваюсь на диване и наблюдаю за работой моего мужчины. Он хотел отправить меня отдыхать, но я напросилась остаться — очень уж не хотелось оставаться одной в такой момент.

Телефон вибрирует рядом, мне звонят из больницы и сообщают, что отец пришёл в себя и хочет видеть дочь рядом. Уточняют, что только меня одну.

Быстро собираюсь, заверяя Руслана, что все со мной будет хорошо. Он отпускает меня при условии, что я всегда буду на связи.

Весь решительный настрой пропадает возле палаты. Я долго стою перед дверью, мне очень стыдно посмотреть в глаза отцу. Медсестры косо на меня поглядывают, но мне плевать — я никому не мешаю делать их работу.

Скребусь в дверь и вхожу с полным ощущением, что сейчас от меня отрекутся.

— Проходи, дочь, — хриплый голос отца пробирает до костей. Беру стул и сажусь возле его кровати, бросая взгляд на прозрачную трубку капельницы.

— Пап… — смотрю куда угодно, только не в его глаза.

— Ты была дома?

— Да. Мы с Тошей отвезли маму, он сейчас остался с ней, я завтра сменю. Она не будет одна, — сглатываю, стараясь избавиться от назойливого кома в горле.

— Хорошо. Это важно, но я не об этом хотел поговорить.

— Знаю, папуль. Антон нашёл твой ноутбук, почта была открыта. Я всё знаю.

Я вижу, как трудно отцу даётся каждое движение, когда он старается облокотиться спиной о спинку кровати. Беру дополнительную подушку, чтобы ему было комфортнее. Мы оба не знаем, как подобрать слова для начала диалога.