Красный Бонапарт. Жизнь и смерть Михаила Тухачевского

Не могу удержаться, чтобы, в свою очередь, не прокомментировать комментарий. Он по-своему уникален. Здесь переврано буквально все. В одну группу объединены лица, в действительности принадлежащие к различным партийным фракциям. Анекдотично, что запойный алкоголик А.И. Рыков, никогда не игравший самостоятельной политической роли, несмотря на занимаемый высокий пост председателя Совнаркома, назван волевым человеком. А «примкнувший к Рыкову» Троцкий – это вообще нечто запредельное, лежащее за гранью реальности, не воспринимающееся даже как анекдот. Данный пассаж показывает подлинный уровень осведомленности и способности анализировать обстановку в России, свойственный мыслителям эмиграции. А также представителям иностранных разведок, поскольку, как явствует из сообщения Гучкова, он опирался, среди прочих, и на материалы немецкой разведки или МИДа: «В оценке немцами положения в России за последнее время произошла перемена. Раньше они верили в эволюцию. Теперь они считают если и не неизбежным, то вероятным военный переворот. Указывают также на Тухачевского. Они не берутся только предсказывать, кто придет на смену власти, судьба которой предрешена, признают также полный экономический крах советской власти (до которого, как показал опыт истории, оставалось еще целых 57 лет. – Б.С.). По мере ослабления центра население смелеет».

Как видим, в германских кругах очень рано стали приглядываться к Тухачевскому как к потенциальному «красному Бонапарту». Нэп и начавшаяся внутрипартийная борьба за ленинское наследство между сторонниками Троцкого и Сталина породили и у немцев сомнения в прочности господства большевиков. И все-таки тот же Карташев нашел в себе силы в конце протокола сделать пессимистический, но верный вывод: «Центр власти еще очень силен, говорить о падении ее преждевременно. Даже Троцкий ей не опасен. Подозрительные элементы в армии уничтожены».

И снова информация к размышлению. В период с ноября 1921 года по апрель 1927‑го органы ОГПУ проводили агентурную разработку под условным названием «Трест». Эта история хорошо знакома читателям по роману биографа Тухачевского Льва Никулина «Мертвая зыбь» и по многосерийной телеверсии этого произведения – «Операция «Трест». Так вот, оказывается, и сам Михаил Николаевич был использован чекистами для прикрытия «Треста», хотя об этом даже не догадывался. Напомню суть разработанной ОГПУ комбинации. Было легендировано существование мощной подпольной «Монархической организации Центральной России», сокращенно МОЦР. С ее помощью чекисты установили связь с основными эмигрантскими центрами и выявили значительную часть их агентуры в СССР, а также на некоторое время фактически парализовали деятельность Российского общевойскового союза, в который в сентябре 1924‑го была преобразована Русская армия Врангеля. Руководство РОВСа убедили, что все операции на Родине надо проводить по линии МОЦР, то есть фактически под контролем ОГПУ. А для придания организации большей солидности в глазах зарубежных партнеров было, среди прочих, использовано популярное имя Тухачевского.

В декабре 1922 года глава МОЦР и агент ОГПУ инженер А.А. Якушев, кстати сказать, потомственный дворянин, встретился в Берлине с председателем Высшего монархического совета Н.Е. Марковым 2‑м, бывшим в свое время одним из лидеров крайне правых в Государственной думе. Он спросил Якушева, входят ли в МОЦР такие военачальники, как Тухачевский, С.С. Каменев, П.П. Лебедев и А.А. Брусилов. Александр Александрович, как он написал в адресованном на Лубянку донесении, с готовностью ответил: «Они не входят официально в организацию, но первые трое безусловно наши, а четвертый слишком состарился и не представляет ничего интересного». Позднее Михаила Николаевича сделали полноправным членом МОЦР. Как это произошло, изложил в составленном в 1931 году отчете об операции «Трест» сотрудник особого отдела ОГПУ Стырне: «Неоднократно нам из-за рубежа рекомендовали вовлечь в Трест Тухачевского. Особенно монархическая молодежь хотела видеть в нем русского Бонапарта, предполагая, что он только прикидывается коммунистом, в действительности же монархист. «Поддавшись» этим настроениям, за границу было написано (стиль у чекиста еще тот – прямо чеховский: «Проезжая мимо станции, с меня слетела шляпа». – Б.С.), что Тухачевского удалось привлечь в Трест. Там (не в «Тресте» конечно же, а за границей. – Б.С.) это сообщение произвело эффект…»