Красный броневик

– Да нет, надеюсь, что нет, – Миша перехватил ее руку и легонько сжал. – Уехать к черту на рога мы не могли – бензина потратили мало совсем. А перед отъездом я дорогу на яндекс карте смотрел…

– И что?

– И то! Мы по этому зданию всю ночь бродим: ни конца, ни края. Оно гигантское должно быть. Да оно такое и есть. Только вот…

– Что?

– На карте не было ничего похожего. Вообще. Даже близко… И все эти пауки… невидимки… флаги…

Олеся вдруг повернулась к нему. Посмотрела в глаза так, что взглядом задела душу.

– Скажи это! – приказала она, да так резко, что Миша вздрогнул. Именно приказала, а не попросила.

– Ч-что?

– То, что пришло тебе в голову. Скажи это! Произнеси вслух!

Миша на мгновение закрыл глаза. Вздохнул. Облизал потрескавшиеся пересохшие губы и ответил:

– Мне кажется, мы попали в другую реальность, Лесь.

Глава пятнадцатая. Доктор Франкенштейн и его чудовище

Миша прекрасно знал, что у Олеси Сазоновой, так же, как и у остальных представительниц слабого пола, есть коллекция особых невербальных способов дать человеку понять, что он – идиот. Презрительное фырканье, закатывание глаз и (или) саркастически изогнутая бровь – вот основные Леськины ужимки. Их-то Миша и настроился лицезреть. Но прошла минута, другая, а взгляд рыжей секретарши по-прежнему оставался серьезным и сосредоточенным. Белов тревожно заерзал. Почему она так странно себя ведёт? В его представлениях, сформированных в основном посредством голливудских блокбастеров, очаровательные барышни, услышав нечто подобное, должны как минимум запаниковать и как максимум – лишиться чувств. А она смотрит. Не мигая. Прямо как змея… Либо Леся Сазонова сделана из более прочного материала, чем героини боевиков, либо…

– Так ты догадалась… – прохрипел Миша и это был не вопрос.

Вот теперь Леся фыркнула и закатила глаза:

– Пф-ф-ф-ф! Ты в самом деле считаешь меня дурой, Белов? Просто хотела услышать это от тебя. Ты же у нас – будущее светило отечественной науки, гениальный физик-ядерщик!

– Я не ядерщик… – удрученно поправил Миша.

– Это не меняет дела. Скажи лучше, каков наш план.

– Такой же, как и раньше – найти выход. Но сначала – отдохнуть. Уже пять утра, Лесь. Не знаю, как ты, но я вымотался напрочь, – Миша зевнул от всей души. Громко и заразительно. – Что скажешь?

– Ну-у-у, – отозвалась Олеся с некоторой долей скепсиса, – если ты считаешь, что это безопасно…

– Не бойся, Лисёныш, – Белов притянул подругу к себе, и она уютно устроила рыжую головку на его плече. – Завтра мы найдем выход. Обязательно найдем. А теперь спи и ничего не бойся. Больше никаких ужасов. Никаких страхов. Обещаю.

Миша чмокнул Сазонову в макушку. Перед тем, как уснуть, он попытался поймать за хвост ускользающую мысль, которая не давала ему покоя. Каверзная нестыковка, едва различимая нелогичность… Но сил думать не было и то, что минуту назад казалось таким очевидным вновь покрылось мраком тайны. Веки отяжелели, и Миша провалился в сон.

Ему снилась дорога. Скользкая. Опасная. Наледь хрустела под колесами. Хлопья снега врывались в открытые окна «Матизки» и падали на лицо. Таяли. Стекали по лбу и щекам тяжелыми каплями. Кап-кап-кап-кап… Мокро. Противно… Слишком противно, чтобы быть сном…

Миша поморщился, когда очередная «капля» угодила на нос, открыл глаза и…

Увидел склоненное к себе лицо. Самое уродливое лицо, какое только можно себе представить. Казалось, будто лоскутами кожи обтянули череп питекантропа. Низкий лоб сплошь покрытый шрамами и швами, бороздили глубокие морщины. Широкие ноздри жадно втягивали воздух и трепетали. Скошенный подбородок дрожал, а из приоткрытого рта слюна стекала…прямо на него, на Мишу!

– А-а-а-а-а-а! – заорал Белов. Его вопль тут же утонул в пронзительном Леськином визге, а чудовище шарахнулось в сторону, откинуло голову назад и… взвыло:

– Ао-о-о-о-о-о!

Миша попытался отползти, но почувствовал на своем плече чью-то (совсем не Леськину) руку и приготовился умереть от инфаркта…

– Тихо! Тихо! – разорвал какофонию звуков вполне себе человеческий голос. – Ради всего святого, умоляю Вас, не пугайте ее!

Миша подавился собственным криком, а к чудовищу кинулся обладатель приятного баритона: мужчина лет тридцати пяти. На вид – типичный «ботан», «вечный девственник».

Этот лысеющий умник, облаченный в жилетку, полосатую рубашку и скрупулезно отглаженные брюки с идеальными стрелками, бесстрашно повис на лапе двухметрового страшилища и заворковал, что тебе голубок:

– Полечка! Ласточка моя! Всё хорошо! Успокойся, девочка! Я здесь, я рядом…

Глава шестнадцатая. А. Я. Брюкослапц

«Я брежу! Я сошел с ума и у меня бред! Галлюцинации!», – решил Миша. Он затряс головой, пытаясь прогнать наваждение, но, увы, всё осталось на своих местах…