Красный бык

Больно, но вечному перерождению никуда без боли и вечности, что толкает против течения плыть.

Роды это впринципе больно.

Даже когда рожаешь себя и пытаешься воскресить

Кто то в них умирает, кого то стихает,

Кто-то в последствии совсем забывает жить.

А кто то воскрес, поднялся из ада, но совсем разучился любить.

Глупо, безвольно зависеть так от кого то

Вроде и так имея все при себе и хвалясь.

Ты – яд для меня, я для тебя,

Но и каждый – яд самому себе в виде пороха,

Перегонно-выведенный Модифицированный препарат.

ТЫ.

Ты для меня жизнь и вечность

В поле один и над грудью ворон

Взгляд поднимает сто тысячи всполохов,

Что ты знаешь под словом верность?

Метания в бреде топят в болоте

Топят печь, и мы уже вовсе не искры, а доски

Одежда и нервы стерлись за зиму от носки

Прощаемся на дребезжащей ноте

Прощаемся, и сразу громогласный "привет"

С новой страницы гораздо лучше

С новым днем должно быть свежее и гуще

Помню, во что каждый последний вечер ты был одет

В середине все тот же живучий блестящий свет

Как ни топтать, ни лить ведра воды

Никакой вечности не хватит, чтобы затушить задумку природы

Рисую заново черным

Твой безликий портрет.

Надень на себя маску с изображением человека

Пожалуйста, остановись и прекрати превращаться в идола.

Не своими руками все твои лица прикрыла.

Помоги избежать раскол моей личности, запечатлев его и запечатав в ретрике.

ЗАВИСИМОСТЬ.

Бетонные кольца связали голос

Воздух тонкими нитями лезвий уползает в лёгкие

Бегу как к врагу по неоновой плоскости

Ночные лекарства становятся горькими

Поводов море, может и больше

Бросаю выдуманные аргументы против

Психика, ноги и руки все тоньше и тоньше

Ослабла, расскажи за меня следствию про мотив

Сбивает, но не убивает каждодневно чугунный локомотив

Признайся, ведь ты сам не можешь уйти

Стараюсь саму себя в ночи обрести

Стараюсь заплыть все дальше, но берега нет

Ты знаешь вместо меня, к кому подойти

Жду днями и месяцами тяжелый ответ

Услышит ли кто-то в словах твоих радость,

Когда ты выдохнешь "ее больше нет?

ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ.

мне страшно и сухо

и когда вырубает свет

я чувствую, что черви лезут сквозь ухо

земля бывает похожа на пух

и липнет к ногам паркет

и кровля охватит небо

тучи плывут туманным ядом

странно, когда человек оседает рядом

и в руку хватает снег.

кичится адом

за руку уводя из света

ЗНОЙ.

Кислые капли в ванильном безе

Пресная сперма разлита по полу

Скомканный занавес хлещет по глазу

Взывая брызгами к безумному повару

Красный колпак

На голый мозг

Черствый вчерашний хлеб на масле с сыром

И весь будущий день забыт

Случайно вбежавшим бездомным сыном.

БРАК.

В тридцатом веке

Сморщились башни

Запах кофе пробежал иссиня-чужой

Будто капля синильного яда

Стала твоей госпожой

Лавка мясная -

Одноименная проза.

Тягучий мёд речи гнилых зубов

Чтобы я сжёг тебя со спокойной душой

Прошу, превратись в обузу.

Даже в это время ты маешься возле

Тянешься, ластишься, гневно дышишь

Даже в это время

Ты проглотила лето

И стоишь возле

И будто не слышишь

Как я тебя прогоняю отравленной тишью

Я жду на крыше.

ВОЕВАТЬ НЕ ЗА ЧТО.

Ногти поломаны

Волосы вырваны

Топчут мимозы грязные босые стопы

Красные звезды путеводные – поразнь

Вместо дома в пустынном дворе – топка

Я бы собрал все стихи мира

Кидая мысли в костёр невежд

Я бы ударил Бога в лицо,

Возвратив одну за одной из его надежд

Безумным бесом развязал войну

Но воевать-то не за что.

НЕ ЗАБЫВАЙ.

Когда тело своё тащишь по кривым стенам -

Оно царапает спину и локти.

Ощущаешь вину.

Когда губами иссохшими продолжения требуешь,

Набиваешь цену,

А в конце проклинаешь все троеточия, но так боишься оставить одну

Будто чёрный круг на конце предложения сделает хуже,

Будто история эта изначально не была провальна,

Огромную повесть не сделать за раз,

На скорость скользя по бумаге пальцами сальными

Плохие истории не терпят поправок.

Я писала эту книгу с тобой месяца/недели,

Ты не вложил в нее никаких справок

И книга кончается.

Большой чёрный круг, там и тут.

Я поменяю в истории имя,

Но не забывай, прошу,

Как меня зовут.

ДЫМКА.

растворившсь

горько мерзнет

тихо сохнет

парень у моей двери

когти в стену

в плоскостях комнат

падает камнем в ноги

вой постели

выносит сорище дома

и кофе

безумно горек

гнётся спина

боль в скулах

вместо сердец – обрубки

падает тихо,

извиваясь в агонии

битые третьи сутки

след смазан

целую руки

мокрой, ударной тоски

каркас рушится

парень исчез

липкая дымка у двери

СОВМЕСТНЫЙ ПУТЬ.

Арматура и резь в обликах дорогих людей

Подобно тем, что движется внутри чьей-то внезапно прибывшей ауры

Посреди ночи

и голос, отдающий лилово-красным.

Я потерял себя и поиски тебя отныне считаю безумно-напрасным.

Помнишь, когда мы, в поисках пустых дорог натыкались

На вырытые мусорные ямы улицы

В которых бились об дно

Городские, еле доступные глазу, безумцы.

И мы присоединялись с криком.

Тогда казались нам наши поступки великим, разумным, тихим

Но раздавались глухим

Криком

СЮР.

желтый огромный камень

падает мало того что на грудь,

так же и тащит меня за собой в беспамятство

желтый не от того, что испачкан

краской дворовой шпаны

желтый от символа

громоотводной спасительной пачки

и да прибудет мне от него

сила безумных размеров

что, если вдуматься, будет являться

полностью противоположной мерой