Красный дом

Она не знает, кто он, судя по тому, как она простодушно задает этот вопрос. Но как можно быть близким с человеком, который никогда ни на что не реагирует, никогда не слышит то, что ты говоришь, даже если не брать в расчет то, что этот человек убил твою семью?

– На самом деле нет, – отвечаю я.

– Нам нужно подумать о его перспективах в долгосрочном плане.

– Хорошо.

Я тут совершенно не к месту, словно ребенок, притворяющийся взрослым. Доктор Патель склоняет голову набок, смотрит мягко и обеспокоенно.

– Мы стараемся делать все в интересах пациентов, учитывая мнение их родственников. Это наша позиция.

– Что вы имеете в виду?

Она медлит.

– До недавнего времени мы в таких случаях продолжали лечение бесконечно долго…

– Как вы его лечите? С ним раньше все было прекрасно.

– Ему требуется серьезный уход для поддержания в нем жизни, – говорит доктор Патель. – Я уверена, что вы это знаете.

– Вы имеете в виду, что можете прекратить его лечение?

До меня доходит, о чем она спрашивает: она хочет знать, могут ли они убить моего брата. А я это не поняла!

– Если мы считаем, что это в интересах вашего брата, все родственники и медицинский персонал согласны, то мы можем прекратить подачу еды и воды, – поясняет она мягким голосом.

– Вы можете это сделать? – Я тяну время. Я знаю, что могут. Я изучала этот вопрос.

– Да. Если мы все согласны, что так лучше. Протокол изменился с тех пор, как ваш брат попал в автомобильную аварию. Нужно думать о том, что хотел бы сам человек. Хотел бы он жить в таком состоянии?

– Не знаю, – отвечаю я. – Я знаю его только в таком состоянии. Он пребывает в нем уже много лет.

– Такие пациенты могут жить очень долго. – Доктор Патель разводит руками, словно таким образом пытается подчеркнуть как долго. – Я знаю, что это тяжело.

– Моя бабушка считала, что он хочет жить. Что это стоит ее усилий. Что стоит поддерживать в нем жизнь.

Какая потеря! Если мы позволим ему сейчас умереть, получится, что Пегги потратила свою жизнь зря. Но, может, она в любом случае испортила себе жизнь. Я помню, как обещала ей проследить, чтобы за Джозефом был обеспечен должный уход.

Лицо доктора Патель смягчается.

– Родственники часто надеются на улучшение, но боюсь, такое бывает крайне редко по прошествии такого количества времени.

– Да, наверное, – тихо говорю я. – Но бабушка думала, что его жизнь все равно имеет свою ценность, даже в таком состоянии, как он сейчас.

– Нужно о многом подумать, – поясняет доктор Патель. – Вы сможете обсудить этот вопрос с родственниками? Посмотреть, получится ли у вас у всех договориться?

– Я практически не общалась с ними какое-то время, – сообщаю я. – Но, наверное, смогу. Что вам сказал мой дядя Грегори?

– Он за прекращение лечения.

Конечно, за. Он ненавидит Джозефа.

– Это очень важное решение. Нам на самом деле нужно, чтобы все были согласны.

– А если не удастся достичь согласия?

– Можно обратиться в суд, но гораздо лучше, если вы сами примете решение. А пока не беспокойтесь: мы обеспечиваем Джозефу уход по самым высоким стандартам.

– Хорошо, я поговорю с дядей и тетей.

– Прекрасно. Хотите увидеть Джозефа?

Доктор Патель встает и выжидающе смотрит на меня.

– О…

Мне следует ей сказать, что я не хочу его видеть, не хочу находиться рядом с ним. Он вызывает у меня слишком сложные чувства. Но я не произношу ни слова.

– Я провожу вас к нему.

Похоже, у меня нет выбора и придется идти за доктором Патель. Мы идем по пустому коридору и оказываемся в удивительно приятной палате. Большое окно выходит на освещенную солнцем долину, хотя те, кто здесь, не могут оценить вид. Двое мужчин лежат на металлических кроватях, их головы и грудь приподняты и находятся под углом к ногам. Второй мужчина старше Джозефа, у него редкие седые волосы.

Доктор Патель подходит к Джозефу, склоняется над ним и что-то делает с одной из трубок.

– Он хорошо перенес переезд, – говорит она. – Я думаю, что он славный малый.

Мне эти слова кажутся странными, но, конечно, она не знает, что он натворил. Я помню, как Пегги говорила, что он теперь другой человек. Она была права. Он не может двигаться, не может разговаривать или общаться каким-то иным способом. У всех бывают дурные мысли – плохим человеком ты становишься, если воплощаешь их в жизнь. Видимо, теперь все пациенты доктора Патель стали славными малыми.

– Может, будет лучше, если вы с ним поговорите, – предлагает доктор Патель. – Расскажите ему о том, что происходит в вашей жизни.

Мне не хочется находиться рядом с Джозефом. Мне не нравится то тепло, которое я раньше ощущала по отношению к нему и которое сейчас вернулось, тем более если мы позволим ему умереть.

– Но он без сознания, – говорю я.

Доктор Патель просто улыбается и выходит из палаты.

У меня смешанные чувства. Хочу ли я позволить ему жить дальше или дать умереть? Я его люблю или ненавижу?