Красный Дракон Империи (СИ)

И этот невинный вопрос прорвал какую-то плотину, что сдерживала эмоции. Слёзы неудержимо хлынули из глаз Антонины Владимировны. Слёзы сквозь смех. У неё началась форменная истерика, какая бывает, пожалуй, у тех, кого приговорили к казни и в тот миг, когда топор палача был уже занесён над плахой, зачитали полное помилование. И эти слёзы словно смывали всю ту черноту, что скопилась в душе за долгие годы борьбы с болезнью ребёнка, и одновременно вызывали безумное, невозможное счастье.

Николай Фомич прекрасно понимал состояние своей супруги. У него у самого камень свалился с души, когда Виктор сказал, что теперь Ольга будет абсолютно здорова. И эти слова были произнесены так, что не верить им было невозможно. И он верил. И сейчас он просто подошёл к той, с которой столько пережили вместе, и нежно обнял вздрагивающие от рыданий и смеха плечи. Так они и стояли обнявшись, пока Антонина Владимировна не успокоилась.

— И что теперь будет? — она подняла заплаканные глаза на мужа.

— Даже не знаю, но, думаю, что теперь всё будет хорошо, — посмотрев в глаза жены ответил он.

— А что скажешь о Викторе?

— Очень интересный и необычный юноша.

— О, да, — улыбнулась Антонина Владимировна, — необычный, это не то слово.

Они вдвоём засмеялись.

— А ты знаешь, Коля, — продолжила она, — а мне этот юноша понравился. И не потому, что он вылечил Оленьку. Просто он надёжный. Это чувствуется. Он сметёт любые преграды и сделает всё ради тех, кто ему дорог. И я бы, если честно, хотела, чтобы у них с Оленькой возникла дружба, а там дальше, — она лукаво улыбнулась, — кто знает?

— Мне он тоже нравится, — произнёс Николай Фомич, — Цельный парень. Да ещё с такими способностями. И явно не из простой семьи. Чувствуется в нём воспитание и образованность. И сестра тоже воспитанная и образованная девочка. Да и едут они не в обычном вагоне. Я вот в люкс билетов достать не смог.

— Надо как-то аккуратно пораспросить их о родителях, только так, чтобы не обидеть, — Антонина Владимировна уже начала строить в уме некие планы, которые сама же ещё не сформировала полностью, но подсознательно начала работать в нужном направлении.

Чуть погодя в купе со счастливой улыбкой заглянула Оля и сообщила, что с Виктором и его сестрой Настей они идут в клуб. А примерно часа через полтора вернулась с пунцовыми щеками и застывшим в глазах восхищением.

— Что случилось, дочка, ты сама не своя, — заметила Антонина Владимировна её состояние.

— Мама, там Виктор…,-задохнулась от волнения Ольга.

— Что Виктор? — вскочил Николай Фомич. Что бы не сделал этот парень для них, но если он позволил себе лишнее по отношению к его дочери, то ему несдобровать.

— Папа, всё хорошо, — поспешила Ольга успокоить своего отца, — Просто мы были в клубе и Виктор там играл на инструментах и пел. Вернее вначале Настя спела одну замечательную песню, которую сочинил её брат, а потом он сам играл и на пианино и на аккордеоне и на гитаре и пел свои песни. Он, оказывается, сочиняет такие прекрасные песни и сам пишет музыку и сам же исполняет. А как он играет, мамочка, — волны восхищения так и лились от Ольги, — А одну песню он сочинил и спел на испанском языке. Она такая весёлая и задорная. Он пообещал мне написать перевод на русский. И все ему долго аплодировали. А девушки на него так смотрели, — прорезались нотки ревности в голосе, — А потом Виктор меня проводил и, — Ольга опустила глаза, ещё больше покраснела, и чуть слышно произнесла, — поцеловал. В щёку, — поспешила она успокоить родителей.

А родители смотрели на свою смутившуюся дочь и счастливо улыбались. Впервые за долгие-долгие годы.

— Товарищ Головин, я вас очень настоятельно прошу, — передо мной в дверях нашего купе, впрочем не переступая через порог, стоял колобкообразный невысокий мужчина в форме железнодорожника. Он периодически снимал фуражку и вытирал платочком лоб и шею, — ну, хотя бы, пару концертов. Я же не доеду до конечной, меня просто растрезают пассажиры. Я уже и так запретил пропускать в ваш вагон всех, у кого нет в него билета, а то они уже брали бы штурмом ваше купе, — пошёл он на откровенный шантаж.

— Ну хорошо, товарищ…,- я приподняв бровь посмотрел на колобка.

— Мищенко, — торопливо представился он, — Иван Сильвестрович Мищенко. Начальник поезда.

— Рад знакомству, Иван Сильвестрович. Пожалуй пару концертов действительно можно организовать. Но не сегодня, — быстро перебил я собиравшегося что-то радостно сказать начальника поезда, — Нам надо пару дней на репетиции. Ну, хорошо, один день на репетиции, — поспешил успокоит взгруснувшего колобка, — Так что дайте объявление, что завтра после ужина в клубе состоится концерт. Но вы должны дать нам в помощь пару человек, разбирающихся в нотной грамоте и умеющих играть на инструментах. И надо сделать небольшую перестановку в клубе. Пианино передвинуть и стульев поставить побольше. И нам до концерта никто не должен мешать.

— Товарищ Головин, вы меня просто спасли. Всю помощь окажем. Обратитесь в клубе к товарищу Герман и вам всё организуют, — колобок просто светился от счастья.