Красный Дракон Империи (СИ)

Забросили вещи к Стрельниковым и пошли вдвоём с Николаем Фомичём к их соседке, договариваться о съёме комнаты. Соседкой оказалась строгая статная дама, возрастом чуть старше, так сказать, бальзаковского. Короче лет, так, чуть за 50.

— Добрый день, — начал Ольгин отец, — мы хотели узнать насчёт комнаты.

Дама чуть приподняла бровь и было видно, что собирается сразу с порога отказать.

— Мадам, — вступил в разговор я на французском, спасая положение, — позвольте засвидетельствовать Вам своё почтение, — я прищёлкнул каблуками одновременно с лёгким кивком головой.

— О, в советских школах настолько хорошо начали изучать французский язык? — удивилась соседка, произнеся всё это так же на языке Вольтера. Смотрела она на нас уже с интересом, чего я и добивался.

— Ну что вы, мадам. В той школе, где я учился, нам преподавали лишь немецкий, да и то крайне посредственно. А знание французского языка у меня от родителей.

— И кто же ваши родители, молодой человек?

— Мадам, прошу простить меня за бестактность, я не представился. Князь Головин Виктор Михайлович, к вашим услугам, — я вновь по-гусарски щёлкнул каблуками и кивнул, — родители, к сожалению, умерли.

— Суворова Ирина Павловна, — дама вежливо склонила голову, — бывшая графиня. Примите мои соболезнования по поводу Ваших родителей.

— Благодарю Вас, мадам, — я опять слегка поклонился в знак признательности, — и очень рад знакомству. Но, позвольте у Вас спросить, почему же бывшая? Или вас кто-то лишил титула?

— Увы, юноша, но это жизнь лишила нас многого, — взгруснула графиня, — вы бы тоже не особо распространялись о своём происхождении. В наше время это может быть крайне опасно.

— Благодарю за заботу, уважаемая Ирина Павловна, но я всегда знаю кому и что можно сказать. Вы явно не из тех, кто броситься доносить.

— А ваш спутник? — графиня кивнула в сторону стоящего рядом со мной Николая Фомича, который с непониманием переводил взгляд с меня на графиню и обратно.

— За него не волнуйтесь. Это честный человек.

— Ну, что же, — обратилась Ирина Павловна уже на русском к Стрельникову, — как я понимаю вы хотели поговорить о съёме комнаты?

— Да, мы хотели бы узнать, свободна ли она, — продолжил он переговоры.

— Комнату я пока ещё никому не сдала, так что можете посмотреть и, если вас всё устроит, заселяться. Ведь вы, насколько я помню, новый сосед, а значит комнату хотите снять для этого юноши?

— Да, Ирина Павловна, комната для меня и моей младшей сестры, — присоединился я к разговору, — она нам нужна где-то примерно на пол года, может чуть подольше.

— А Вашей сестре сколько лет?

— 14.

— И как вы, молодой человек, собираетесь жить в одной комнате со столь юной девушкой, хоть и вашей сестрой?

Я замялся. Как-то нам ничего не мешало почти две недели ехать в одном купе.

— А знаете, ВиктОр, я вам помогу, — вот так с ударением на "О" сказала бывшая графиня, — у меня есть для вас прекрасный вариант. Обычно я эту комнату не сдаю, но для Вас сделаю исключение. Вы поселитесь в гостиной, а там есть ещё смежный кабинет. Как раз для вас или вашей сестры. Идёмте, я вам всё покажу.

Осмотр много времени не занял, меня всё вполне устроило. Заплатив за три месяца вперёд я с Николаем Фомичём вернулся в их квартиру.

— Странная женщина, — ответил он на вопрос о результатах наших переговорах, — вначале, видно было, хотела нам отказать, но Виктор поговорил с ней по французски и она сразу предложила не одну, а две комнаты.

— Она дворянка, — пожал я плечами.

— И что с того? — спросил Стрельников, — ну, бывшая дворянка, которой понравилось немного поговорить на французском. Почему она так быстро изменила своё мнение?

— Идёмте, Николай Фомич, я вам кое-что покажу.

Я достал из сумки шкатулку с наградами отца и его погонами и завёрнутую в материю шашку. Вначале открыл шкатулку и продемонстрировал ошарашенному Стрельникову ордена и подполковничьи погоны.

— Это нашего с Настей отца.

Затем развернул шашку и протянул её Ольгиному отцу. Тот внимательно прочитал табличку с гравировкой, рассмотрел красную звезду на эфесе и одобрительно покивал головой.

— Николай Фомич, вытащите клинок.

Он попытался, но клинок был будто бы приварен к ножнам. Это я ещё в Чите запечатал шашку Силой. А сейчас провёл рукой над гурдой, снимая блокировку. Шашка легко выскользнула из ножен. У самого эфеса на клинке красовалась искусно сделанная гравировка " Его Сиятельству, подполковнику князю Головину М.Н. за беспримерную храбрость и спасение жизни от ЕИВ Великого князя Михаила Александровича".

— Под звездой на эфесе "клюква". Анна 4 степени. А табличка на ножнах для бутафории, чтобы вопросов лишних не возникало, если кто посторонний увидит, — сказал я сидевшему с круглыми от удивления глазами Стрельникову, — Я потомственный князь. Мой отец из рода князей Головиных, а мать урождённая графиня Шереметьева. Так что теперь вы знаете о том, кто мы с Настей такие. И если вы решите, что мы должны уйти, то я вас пойму и осуждать не буду.

— Не говори ерунды, Виктор, — вскинулся Николай Фомич, — никто вас не прогонит, — и, чуть помедлив, спросил, — Ваш отец в гражданскую воевал?