Красный Дракон Империи (СИ)

Раздался чуть слышный хлопок и самолёт резко накренился на один борт. Сразу же последовал ещё один хлопок и шум двигателей стал заметно тише. Посмотрев в окно увидел, как из-под капота двигателя на крыле выбивается пламя, а винт, видимый в всполохах огня, застыл неподвижно. Успели-таки, суки! Ну не верю я в случайную аварию.

Мои попутчики беспокойно закрутили головами. Я в Силе посмотрел в сторону кабины пилотов. Все живы, но видно, что в состоянии, близком к панике. Ещё бы тут не паниковать. Самолёт заметно теряет высоту. Двигатель с противоположного от меня борта тоже полыхает. Слышно лишь работу на повышенных оборотах переднего мотора.

Встал со своего места и, держась за спинки кресел, пошёл в кабину пилотов. Самое удивительное, что Киров абсолютно спокоен. Видимо выжив в одном покушении он для себя решил, что от судьбы всё равно не уйдёшь и поэтому спокойно откинулся на спинку сиденья и чуть прикрыл глаза. На губах застыла едва заметная улыбка. Наверное вот так и должен уходить из жизни настоящий МУЖИК. Спокойно, с улыбкой на лице. А вот от сотрудников НКВД заметно тянуло паникой.

Нифига, ребята, мы ещё живы и ещё побарахтаемся.

— Доклад! — рявкнул войдя в пилотскую кабину.

— Правый и левый двигатели встали и горят. Передний тянет, но обороты тоже падают, — раздалось с левого сиденья.

Оба пилота сидели вцепившись в штурвалы и изо всех сил тянули их на себя, — теряем высоту.

— Куда думаете садиться?

— А хрен его знает, — с какой-то весёлой обречённостью ответил пилот, сидевший справа, — ни х. я не видно, но мимо земли точно не промахнёмся.

— Ну и на том, как говорится, спасибо, — сохраняя спокойствие ответил я, хотя и потряхивало изрядно.

— Ну-ка, пернатый, дай порулить, — я хлопнул ладонью по плечу правого пилота.

— Да запросто, — с какой-то бесшабашностью ответил тот и встал со своего места. Ну, насчёт бесшабашности это я постарался. Пришлось Силой унять у лётчиков панику, а заодно сделать мои команды приоритетными. Нет, я никогда не пилотировал самолёты. Хотел, но как-то не довелось. Зато я прекрасно видел в кромешной темноте при помощи Силы.

— Так, пернатый, раздобудь где хочешь какие-нибуть верёвки и привяжи всех пассажиров в салоне. В первую очередь Кирова, остальных как получится. Будет отказываться и сопротивляться, разрешаю применить силу. Всё, вперёд, исполнять, — пилота буквально как корова языком слизнула.

— И что будем делать? — спросил, как я понял, командир экипажа или КВС[27], как их называют.

— Садиться будем.

— Так не видно же ни хрена.

— А это кому как, — хмыкнул я, положив руки на штурвал, — Высота?

— 2300 и быстро падает.

— Слушать меня и выполнять команды беспрекословно.

— Есть слушать и выполнять команды.

— Влево 10 градусов.

— Есть влево 10.

— Высота?

— 1800. Падает.

— Прямо впереди километров в пяти ровное поле. Дотянем?

— С трудом, но должны.

— Давай, пернатый, держи машину. Ты даже не представляешь, ЧТО сейчас от тебя зависит.

Пилот не поворачиваясь лишь кивнул головой. Его лоб и виски покрывали крупные капли пота, которые скатывались ему за воротник форменного кителя.

— Помоги тянуть штурвал, — хрипло просипел он.

Я покрепче вцепился в ручки штурвала и потянул на себя. Было такое чувство, что под руками у меня живое существо, которое из последних сил тянется к спасительному берегу.

— Давай, родной, ещё немного, — прошептал я тихо себе под нос, но лётчик это услышал и одобрительно кивнул.

Земля стремительно приближалась. Передний двигатель уже не гудел с напряжением, а подвывал с каким-то зубодробительным скрежетом.

— Твою мааать!!! Тяниииии! — мы уже почти коснулись лыжами заснеженного поля, когда прямо перед нами я увидел лошадь, запряжённую в сани. Вот какого чёрта им здесь делать ночью?

— Аааааа! — заорал пилот, потянув штурвал на себя.

Самолёт задрал нос и, окончательно потеряв скорость, ударился хвостом об землю. Сзади раздался жуткий хруст и скрежет. Нос самолёта стремительно пошёл вниз. Удар и сознание решило временно покинуть это тело, возомнившее себя бессмертным.

В себя я пришёл от холода. Своё пальто я оставил в салоне, а во френче было несколько, мягко говоря, прохладно, особенно при отсутствующем напрочь остеклении кабины пилотов. Самолёт лежал ровно, что несколько удивляло, особенно помня, какую вертикальную свечку мы заложили, спасаясь от удара о сани и лошадь. Кстати, если есть сани, то должен быть тот, кто на них приехал, но вокруг тишина, лишь слышно потрескивание остывающего переднего двигателя. А как там дела в салоне? Силой сканирую пространство позади себя. Так, двое явно живы, но без сознания, остальные, увы, мертвы. С одной стороны радует, что один из тех двоих это Киров, а другой пилот, а с другой, жалко парней из НКВД. И Борисова тоже жалко. Карма у него такая, что-ли? В ТОМ мире погиб в аварии, правда в авто, и здесь тоже попал в передрягу, окончившуюся для него смертью. Сидевший рядом КВС тоже оказался жив и уже приходил в себя. Он открыл глаза, поднял к лицу руки, задумчиво посмотрел на них, встряхнул головой и, посмотрев на меня, спросил.

— А мы вообще где?