Красный Дракон Империи (СИ)

— Все эти измерения, — продолжал профессор, — на самом деле являются более менее идентичными. Это как ветки, отпочковывающиеся от единого ствола. Мы их назвали струнами. Где-то когда-то произошли некоторые изменения в ходе течения реальности в основном стволе и от него отпочковалась новая ветвь, уже со своим течением времени. Например где-то Тунгусский метеорит отклонился на долю градуса и пролетел мимо Земли. И в той реальности кто то не вдохновился этим событием и не совершил какое-то открытие и, как итог, там люди так и не вышли в космос. А где-то метеорит наоборот вошёл в атмосферу чуть раньше и полностью уничтожил Санкт-Петербург. И таких ветвей-струн бесчисленное множество. Проблема в том, что для того, чтобы пробиться из одной струны в другую нужно огромное количество энергии. При чём пробой получается со смещением во времени относительно нашего. И смещение это направлено в прошлое примерно на 90 лет. В миры будущего проникнуть, теоретически, можно, но, по расчётам, энергии потребуется просто огромное количество. Примерно на уровне звёздной энергии. И пробой в каждый отдельный мир возможен лишь один раз. Тут действует какая то неизвестная пока сила, препятствующая повторному пробою. Да и наблюдение за этим миром после пробоя возможно лишь крайне непродолжительное время. Потом мир-струна начинает как бы отдаляться и энергии для наблюдения требуется всё больше и больше. С заброской сознания тоже не всё так просто. Во первых это возможно лишь между родственниками, если считать родственниками родившихся в разных измерениях. Тут всё завязано, предположительно, на ДНК, которое, в том числе, является, как бы, ключом к частотам излучения сознания. А во вторых реципиент должен быть либо без сознания, либо в состоянии клинической смерти, либо в состоянии глубокого сна, но в последнем случае энергии для переброса потребуется на несколько порядков больше. к сожалению следствием переноса является полное стирание личности реципиента. Хотя, по расчётам, вся его память и все его знания должны сохраниться. Но, к сожалению, всё это теория, которую ещё предстоит проверить, надеюсь, с вашей помощью. Никто вас не торопит и не принуждает, но времени для подготовки, учитывая известные обстоятельства, у нас совсем не много.

Мда, задачка. С одной стороны становится подопытным кроликом как-то не хочется, а с другой, терять то всё равно нечего, осталось трепыхаться не так уж и много.

— Ну что же, Дмитрий Сергеевич, терять мне всё равно уже нечего, так что я согласен. Только у меня вопрос; а в кого вы меня собираетесь перебросить?

— А что вы знаете о своих предках? — прищурившись спросил проф. Вот вы, Виктор Андреевич, например, знаете, что принадлежите к старинному дворянскому роду? Что у вашей бабушки по отцовской линии был родной старший брат, который умер подростком в 32ом году? И что ваша бабушка Анастасия Михайловна никогда не меняла фамилию и вашему батюшке досталась фамилия предков?

Если честно то сказанное профессором стало для меня новостью. Я всегда был уверен в своём пролетарском, так сказать, происхождении.

Бабу Настю я помнил. Милая добрая бабушка с нелёгкой судьбой, пережившая всю блокаду Ленинграда, куда приехала учиться из Сибири, с первого и до последнего дня. Однажды я, когда гостил у неё, нашёл в коробке со старыми письмами и вырезками из газет коробочку с орденом Красного Знамени и медалями "За оборону Ленинграда" и " За Победу над фашистской Германией" и удостоверениями к ним на имя Головиной Анастасии Михайловны. Сколько ни расспрашивал бабушку, она так и не рассказала, откуда эти награды. Всё отшучивалась, что уже и не помнит что там было. Рассказал отец. Во время блокады бабушка работала учителем в школе. Удивительно, но факт. Школы продолжали работать всё время блокады, хотя и не все. Учились в основном младшие классы. Те, кто был постарше помогали фронту, работали на фабриках и заводах, дежурили в пожарных командах. Уроки были по 20–25 минут, да и те часто прерывались бомбёжками и тогда занятия продолжались в подвалах, превращённых в бомбоубежища.

Вот во время одной из таких бомбёжек, когда дети уже спустились в подвал, во дворе школы разорвалась немецкая бомба и осколками убило весь расчёт находящегося там зенитного орудия. Бабушка бросилась к орудию, надеясь что кто-нибуть выжил и ему требуется помощь. Живым оказался лишь один из расчёта в окровавленной шинели с кубиком в петлице.

— Стреляй, — чуть слышно прохрипел он и умер.