Красный Дракон Империи (СИ)

— Товарищ Сталин полностью одобрил наши действия, так что за работу, товарищи, — я обернулся к стоящему не дыша Медведю. — Объявляйте особое положение по городу и поднимайте части НКВД. Если необходимо, то привлекайте подразделения Красной Армии, расквартированные в Ленинграде. Перекрыть все дороги, ведущие в город, каждую тропинку. Всех подозрительных задерживать. В случае сопротивления в крайнем случае разрешаю огонь на поражение. Не забудьте про фотографов и кинооператоров. Если необходимо, то мобилизуйте кинооператоров с "Ленфильма". Доклады старших групп дважды в день. Всем приступить к исполнению своих обязанностей.

Со Ждановым знакомство прошло на редкость в дружеском ключе. Тут, видимо, сказался звонок от Сталина с одобрением всех моих действий. При знакомстве как всегда сработал Контакт и я знал о Жданове всё. Как и у всех, скелетов в его шкафу хватало. Главное, что скелеты эти не смердели предательством, а с остальным разберёмся позднее. Выяснив для себя, что под него никто не копает, Жданов готов был оказать любую помощь. Его звонок на киностудию "Ленфильм" помог быстро мобилизовать всех кинооператоров с запасами плёнки. Перед тем, как попрощаться, я прямо из его кабинета набрал знакомый номер и доложил Сталину, что товарищ Жданов оказывает всестороннюю помощь в деле искоренения преступности в колыбели революции. От этих слов Жданов буквально расцвёл и я стал для него практически лучшим другом и желанным гостем, а Сталин понял, что Жданов не связан с иллюминатами и ему можно доверять.

Следующие 10 дней впоследствии назвали "Невской баней". Жёсткие меры привели к тому, что в городе удалось практически полностью искоренить преступность. Оставшиеся мелкие сошки, не успевшие сбежать из города, зарылись как можно глубже, в надежде переждать тяжёлые для них времена и потом уехать куда подальше от ставшего таким негостеприимным города. Партийная организация города и городских предприятий тоже было тщательно вычищена. Брать взятки, воровать, присваивать чужое имущество стало смертельно опасно. Жалобы на меня, сотрудников НКВД, на начальника уголовного розыска Красношеева, на начальника УНКВД Медведя шли буквально мешками. Зато мы добились того, что можно было обвешавшись золотом ночью спокойно пройти пешком через любой район города. Простые люди наконец-то вздохнули свободно. К слову сказать, преступность до этого в Питере процветала. Я как-то бросил фразу, "Бандитский Петербург" и она пошла гулять в народе. Одним из результатов моих действий стал строгий выговор, вынесенный Кирову по партийной линии. Я думал что он обидется, но нет. Сам мне позвонил и одобрил мою работу. Сталин так же был доволен проделанной работой и особенно тем, что не утопили город в крови, хотя ряды землекопов и вальщиков леса существенно пополнились. Так же Сталин просил выразить благодарность всем участникам проведённой операции.

В последний, десятый день, состоялось общее построение оперативников НКВД и уголовного розыска. К сожалению не обошлось без потерь. Несколько человек погибли в перестрелках. В таких случаях притоны, где оказали сопротивление и убили наших сотрудников, зачищались полностью. Я приказал выделить средства из фондов НКВД на пожизненную пенсию семьям погибших, взять под контроль их детей, если они были, и помочь им с дальнейшим поступлением на учёбу в выбранные ими учебные заведения. И, конечно, обязательно решить квартирный вопрос. Пообещал лично проконтролировать исполнение. На построении я передал благодарность за проделанную работу от товарища Сталина и всем были вручены знаки "Почётный работник ВЧК-ГПУ". На построении присутствовал Жданов, который так же со своей стороны выразил благодарность всем сотрудникам и пообещал по линии обкома и горкома ВКП(б) всевозможную помощь. После построения я отвёл в сторону Андреева, командира конвойной роты, и съездил с ним к нему домой. У его сына была астма и мне пришлось, выставив за дверь родителей, почти час заниматься его лечением. Когда я вышел из комнаты с бледным лицом, чем изрядно напугал хозяев, мальчишка крепко спал ровно дыша полной грудью. Жена Андреева хотела, было, упасть на колени передо мной, но я в последний момент удержал её, прижал палец к губам, давая понять, что о произошедшем нужно помалкивать и, кивнув на прощание, молча вышел из квартиры. Нужно тоже отдохнуть. Всё же лечение отнимает не мало сил.

А на следующий день я собрал свои вещи, попрощался со Стрельниковыми, попросил присмотреть некоторое время за Настей и самолётом вылетел в Москву. Седых со своими людьми так и сопровождал меня все эти дни безотлучно и теперь с гордостью носил наградной знак и повязку на руке. Словил пулю в одном из притонов. И хотя рану я ему почти полностью залечил, повязку он так и оставил. Видимо для форсу и героического образа.