Красный Дракон Империи

С заброской сознания тоже не всё так просто. Во-первых, это возможно лишь между родственниками, если считать родственниками родившихся в разных измерениях. Тут всё завязано предположительно на ДНК, которое в том числе является как бы ключом к частотам излучения сознания. А во-вторых, реципиент должен быть либо без сознания, либо в состоянии клинической смерти, либо в состоянии глубокого сна, но в последнем случае энергии для переброса потребуется на несколько порядков больше. К сожалению, следствием переноса является полное стирание личности реципиента. Хотя, по расчётам, вся его память и все его знания должны сохраниться. Но, к сожалению, всё это теория, которую ещё предстоит проверить, надеюсь, с вашей помощью. Никто вас не торопит и не принуждает, но времени для подготовки, учитывая известные обстоятельства, у нас совсем не много.

М-да, задачка. С одной стороны, становиться подопытным кроликом как-то не хочется, а с другой — что мне терять-то? Осталось трепыхаться не так уж и много.

— Ну что же, Дмитрий Сергеевич, терять мне всё равно уже нечего, так что я согласен. Только у меня вопрос: а в кого вы меня собираетесь перебросить?

— А что вы знаете о своих предках? — прищурившись, спросил проф. — Вот вы, Виктор Андреевич, например, знаете, что принадлежите к старинному дворянскому роду? Что у вашей бабушки по отцовской линии был родной старший брат, который умер подростком в тридцать втором году? И что ваша бабушка Анастасия Михайловна никогда не меняла фамилию, и вашему батюшке досталась фамилия предков?

Если честно, то сказанное профессором стало для меня новостью. Я всегда был уверен в своём пролетарском, так сказать, происхождении.

Бабу Настю я помнил. Милая добрая бабушка с нелёгкой судьбой, пережившая всю блокаду Ленинграда, куда приехала учиться из Сибири, с первого и до последнего дня. Однажды я, когда гостил у неё, нашёл в коробке со старыми письмами и вырезками из газет коробочку с орденом Красного Знамени и медалями «За оборону Ленинграда» и «За Победу над фашистской Германией», а также удостоверениями к ним на имя Головиной Анастасии Михайловны. Сколько ни расспрашивал бабушку, она так и не рассказала, откуда эти награды. Всё отшучивалась, что уже и не помнит, что там было. Рассказал отец.

Во время блокады бабушка работала учителем в школе. Удивительно, но факт. Школы продолжали работать всё время блокады, хотя и не все. Учились в основном младшие классы. Те, кто был постарше, помогали фронту, работали на фабриках и заводах, дежурили в пожарных командах. Уроки были по 20–25 минут, да и те часто прерывались бомбёжками, и тогда занятия продолжались в подвалах, превращённых в бомбоубежища.

Вот во время одной из таких бомбёжек, когда дети уже спустились в подвал, во дворе школы разорвалась немецкая бомба, и осколками убило весь расчёт находящегося там зенитного орудия. Бабушка бросилась к орудию, надеясь, что кто-нибудь выжил и ему требуется помощь. Живым оказался лишь один из расчёта, в окровавленной шинели с кубиком в петлице.

— Стреляй, — чуть слышно прохрипел он и умер.

Бабушка часто видела, как стреляют из зенитки, поэтому бросилась к орудию, а на школу уже заходила очередная пара «юнкерсов». Ствол зенитки был повёрнут в нужную сторону, и оставалось только забраться на сиденье и нажать на педаль спуска, благо полная обойма снарядов уже была заряжена.

Зенитка затряслась от очереди, и все пять тридцатисемимиллиметровых снарядов понеслись навстречу пикировщикам. А дальше произошло чудо: ведущий «юнкерс» напоролся бомбами на очередь и взорвался в воздухе, а второй самолёт словил снаряд прямо в кабину пилота и рухнул, перелетев здание школы.

Прибежавшие военные застали картину развороченной взрывом площадки с лежащими убитыми зенитчиками и ревущей молодой девчонкой, сжавшейся в комок на месте наводчика. Подскочивший политрук сказал, что первый раз такое видит, когда совершенно не подготовленный человек, да ещё и хрупкая девушка, одной очередью сбивает сразу два бомбардировщика.

Вот за это бабушку и наградили орденом, выдали пару буханок хлеба, несколько банок тушёнки и, что бабушка посчитала особенно ценным, большую банку вишнёвого варенья. Хлеб, тушёнку и варенье бабушка разделила среди своих учеников. Ну а после прорыва блокады наградили ещё и медалью. И ещё одну медаль вручили уже в 1945-м году, после Победы.

Такая вот у меня была бабушка, души не чаявшая в родном внуке, которого назвали Виктором по её просьбе, и в двух приёмных внуках, ставших для неё такими же родными.

И вот теперь мне предстояло занять место её брата. Профессор клятвенно заверил, что тогда он, то есть я, на все сто процентов выживу. Более того, моя психоматрица подтянет тело реципиента к более высоким показателям. Например, улучшатся память, внимание, выносливость. Это всё плюс к тем знаниям, которые мне запишут непосредственно в подсознание. Оказывается, в своё время и такие исследования проводились в лабораториях КГБ. Болезни мне тоже будут не страшны. Так, во всяком случае, говорят расчёты. Ну что же, как говорится, поехали.