Красный Дракон Империи

Я слегка повёл рукой, и Орджоникидзе рухнул на колени.

— Поднимайся, Серго, и сядь. — Сталин встал из-за стола и подошёл ближе. — Сейчас товарищ Головин всё всем объяснит.

Орджоникидзе молча сел за стол, бросая на меня испепеляющие взгляды. Я лишь хмыкнул и молча разложил на столе фотографии, на которых в одном из притонов извращенцев был запечатлён правая рука Орджоникидзе, да не один, а на мальчике, явно несовершеннолетнем, в окружении таких же малолетних голых девочек. Получилось так, что в облаве на тот притон я принимал участие и, прежде чем пустить извращенца в расход, считал у него память, оттуда и узнал, кто он и чей помощник и друг. Я также молча толкнул пару особо пикантных снимков в сторону Орджоникидзе.

— Есть ещё киноплёнка. Я десять минут сдерживал парней, чтобы они не разорвали его раньше времени. — Я не стал рассказывать, что на самом деле извращенца не пристрелили, а он сдох страшной смертью, отрывая от себя куски плоти.

— Кито ещё это видел? — Сталин был в бешенстве.

— Те, кто видел и участвовал, больше никому об этом не смогут рассказать.

Сталин лишь кивнул, а вот Орджоникидзе явно подумал, что я зачистил всех свидетелей. А я лишь заблокировал у всех часть их воспоминаний. Мне вообще этим пришлось заниматься много, так что практика была большая. Особенно много пришлось работать с детьми, ставшими жертвами извращенцев, удаляя у них воспоминания о проведённом в притонах времени.

— Виктор, посиди в приёмной, попей чай с товарищем Поскрёбышевым. — Сталин трубкой указал на дверь.

В приёмной уселся на диван и принялся изучать свежие газеты. Час просидел, читая советскую прессу, когда меня пригласили обратно в кабинет. Орджоникидзе сидел красный, хоть прикуривай от него, а вот третий участник жаркой беседы, Берия, сидел по-прежнему тихо, лишь изредка вытирая платком потеющий лоб. Как я понял, Сталин не стал его выставлять за дверь, как меня, а устроил разнос при нём, чтобы знал, что его может ожидать. Фотографий на столе уже не было.

— Где киноплёнка? — Сталин был немногословен, но было видно, что вспышка бешенства уже прошла.

— В опломбированном портфеле у товарища Поскрёбышева.

— Иди, Серго, и подумай. Хорошо подумай. И своих подчинённых заставь хорошо думать. — И Сталин небрежно махнул рукой в сторону двери.

Орджоникидзе встал и, как побитая собака, направился на выход. Проходя мимо меня, он чуть слышно бросил:

— Извини.

Я лишь молча кивнул головой, давая понять, что извинения приняты.

Когда дверь за Орджоникидзе закрылась, Сталин, наконец, обратил внимание на сидящего здесь же Берию.

— Вот, товарищ Берия, познакомься. Это Виктор Головин. Он у нас здесь князем работает и драконом. — Сталин повеселел и откровенно забавлялся. — А ещё он по совместительству мой личный порученец с самыми широкими полномочиями. Ни у кого таких полномочий в Советском Союзе нет, даже у меня, а у него они есть.

Берия торопливо протянул мне руку, которую я пожал. Контакт. Ну что можно сказать? Предан Сталину. Страстно желает быть первым, но ясно понимает, что ему это не дано, поэтому вполне готов довольствоваться вторыми ролями. Удивлён и обрадован своим переводом в Москву. Любит своих жену и сына.

— Очень рад знакомству, Лаврентий Павлович. — Я с улыбкой пожал протянутую руку. Сталин удовлетворённо кивнул.

Было видно, что Берия сильно удивился тому, что я знаю его по имени и отчеству, хотя мы ранее нигде не встречались. Однако своё удивление он спрятал за вопросом:

— А почему князем и драконом?

— Князем, потому что он сын князя, и наследуемого титула его никто не лишал, — за меня ответил Сталин. — Такой вот он у нас советский князь. А почему дракон, так об этом ты, Лаврентий, — Сталин жёстким взглядом посмотрел в глаза Берии, — узнаешь в своё время.

От сталинского взгляда Берия даже слегка съёжился, а Сталин тем временем продолжил:

— Мы с товарищами посовещались, и есть мнение, что вам, товарищ Берия, нужно в кратчайшие сроки создать и возглавить новую структуру, которая будет заниматься разработкой и запуском в производство новых видов вооружений и техники. Назовём это ведомство Специальным комитетом при Совнаркоме СССР с правами отдельного наркомата. Подчиняетесь непосредственно мне. Товарищ Головин имеет такие же права и полномочия, что и ты. Будете вдвоём руководить комитетом. Виктор выдаёт идеи, ты, Лаврентий, воплощаешь их в жизнь. Права у вас будут широчайшие.

Можете привлекать к работам кого угодно, но нужен результат. Помещение вам подобрано, так что сегодня же осмотрите его и начинайте работать.

В том, что Сталин любит пошутить, я убедился ещё раз, когда увидел, какое здание нам выделили для комитета. Это была усадьба Головиных в Потаповском переулке. Когда до Берии дошло, что это одна из моих родовых усадеб, он долго смеялся, говоря, что впервые в СССР дворянину вернули его собственность.