Читаем Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина полностью

Начавшийся глобальный финансово-экономический кризис с необходимостью требует ухода с арены мира англосаксонской неолиберальной катастрофической модели капитализма, на что указывал в свое время лауреат Нобелевской премии по экономике Дж. Стиглиц. Еще в 2003 г. он об очевидности этой модели и начавшейся реакции на эту ситуацию, которая закончилась глобальным финансово-экономическим кризисом, писал следующее: «Рыночные экономики не являются саморегулирующимися, они испытывают спады в результате шоковых воздействий, возникающих вне области их саморегулирования, они склонны к маниям и паникам, иллюзорному ощущению богатства и приступам пессимизма, мошенничеству и принятию рисков на грани азартных игр, и большая часть издержек присущих им ошибок и злоупотреблений ложится на общество в целом»673. Выход он усматривает в формировании нового типа глобальной демократии и новых подходов к экономической политике, адекватной принципу социальной справедливости.

Сейчас мир оказался «постглобальным», ибо все структуры глобального управления – ООН, НАТО, ЕС, МВФ, ВБ, ВТО – находятся в кризисе, и опять на передний план выдвигается национальное государство. Ведь «только оно обладает необходимым “ресурсом насилия” и легитимностью, может мобилизовать “своих” против “чужих”, поднять волну патриотизма»674. В «постглобальном мире» оживают такие старые, давно вроде бы вышедшие из употребления понятия, как «империализм» и «колониализм», воскресают характерные для XIX в. геополитические стратегии, а также стратегии седой древности. Достаточно упомянуть стратегии планировщика китайской цивилизации, который стремится превратиться в мощную глобальную державу675.

В отношении России следует отметить, что она до сих пор не выработала стратегию своего развития из-за несформулированной национальной идеи. Дело заключается в том, что модель реформирования России после развала Советского Союза оказалась неадекватной ее социокультурной специфике. Американский экономист М. Голдман считает, что приватизация в России «потерпела неудачу», и поэтому в «таком случае термин “пиратизация” является более подходящим определением, чем приватизация»676. Он в жесткой профессиональной манере подверг острой и нелицеприятной критике решения относительно будущей модели развития России, используя принципы исторического, конкретно-социального и кросскультурного анализа (Россия, Китай, Польша, Чехословакия). Он пишет об аномалиях шоковой приватизации в России следующее: «Приватизационным попыткам реформаторов не благоприятствовали не только семьдесят лет репрессий и антирыночной идеологии, но и то, что у рынка никогда не было прочных корней и в эпоху царизма… бизнес при царе, в лучшем случае, имел поверхностное сходство с тем, что мы сочли бы жизнеспособной рыночной конкуренцией. Поэтому и неудивительно, что многие из аномалий рынка, которые отличают бизнес в России от сегодняшнего бизнеса на Западе, возникли еще при царе. Так, многие понятия, например такие, как государственный контроль над сырьевыми ресурсами и всесильная роль, которую играют в стране чиновники, уходят своими корнями в эпоху царизма, при коммунизме эти пороки только углубились. Ричард Пайпс, например, утверждает, что мы на Западе настолько пропитаны рыночной системой, сдержками и противовесами, которые со временем эволюционировали вместе с ней, что принимаем их как данность. Россияне же, напротив, таким же образом признают доминирующую роль государства. Пайпс назвал российский подход “патримониализмом”. Как он полагает, суверен патримониалистского государства считает себя не только правителем страны, но и ее владельцем. Таким образом, в распоряжении царя пребывают не только люди, но и земля. Это было так, поскольку царь считал себя владельцем природных ресурсов страны и ее почвы и раздавал экономические привилегии своим подчиненным на том условии, что они, в свою очередь, будут поддерживать его. Эта власть царя делегировалась чиновникам, которые затем использовали ее ради собственной выгоды. Поэтому и неудивительно, что ни тогда, ни сейчас для российского бизнесмена практически невозможно вести дело без хорошо оплачиваемого им покровителя “при дворе”. Тем, у кого нет таких хороших связей, приходится прибегать к уплате откровенных взяток и широко распространенным подкупу и коррупции. Конечно, есть коррупция и покровители “при дворе” и в Западной Европе, и в Соединенных Штатах, однако такое всеохватывающее доминирование главы исполнительной власти страны – это анафема для большинства рыночных экономик, оно представляет возможности как для коррупционеров, так и для дающих взятки»677. Не случайно, в отечественной литературе современное российское государство характеризуется как коррупционное государство. Это связано и с тем, что Россия является очень богатой страной на ресурсы (так называемое «ресурсное проклятье»), что и порождает худшие из форм ее жизни678.

Перейти на страницу:

Похожие книги