Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина

В данном фрагменте речи правителя царства Чу, который задолго предшествует первым философам и трактатам о военном искусстве, сформулирована фундаментальная идея китайской стратегии: настоящая победа может быть одержана только мирным путем, ибо в человекоубийстве не содержится истины. Формула мудрости китайской стратегии такова:

Искусный полководец одерживает победу без боя.

Величайший воин не воюет⁷⁰².

Такого рода парадоксальные и простые формулы, выработанные в рамках древнекитайской цивилизации, не были знакомы ни одному западному стратегу до недавнего времени. Только сейчас Соединенные Штаты Америки достаточно эффективно используют в международных аспектах своего влияния так называемую «soft power» – «мягкую мощь» («гибкую власть»). Здесь речь идет о невоенных, несиловых способах влияния Америки на другие страны мира. «На самом деле, термин “soft power” шире по значению и подразумевает все многообразие способностей США – отмечает А. Богатуров, – навязывать выгодные им варианты поведения других стран, не прибегая непосредственно к давлению. Речь идет о тактике соблазна оппонентов или наоборот – тактике их “отлучения от возможных выгод” в зависимости от отношения тех или иных стран к США, их готовности учитывать интересы американской политики»⁷⁰³.

Одной из частей политики «мягкой мощи» является распространение американских стандартов жизни на основе избыточного потребления, хотя необходимо принимать во внимание то существенное обстоятельство, что за «мягкой мощью» стоит не менее значимый военно-силовой компонент. Следует иметь в виду, что китайские стратегии используются сейчас для шпионажа как самим Китаем, так и Западом, чтобы получить превосходство в развитии. Так, заслуживает внимания ряд статей в книге «Шпионы среди нас: секретные материалы», а именно: «Шпионы смерти: Сунь Цзы, Хасан ибн ас-Сабах», «Наследники Сунь Цзы: Бабур Майхесути, Ко Тайшэн, Чи Мак, Дунфань Чун», «Stuxnet как предчувствие: кибервойны будущего», название которых говорит само за себя⁷⁰⁴.

Выдвижение на первый план интеллектуальных войн обусловлено тем фундаментальным обстоятельством, согласно которому сейчас возникновение новой системы создания богатства означает развитие и распространение общества знания (в литературе его обычно квалифицируют как «постиндустриальное общество», что не совсем корректно), или цивилизации Третьей волны, по терминологии Э. Тоффлера. Западногерманский культуролог Н. Штер пишет о том, что «в мире труда, в индустрии, в сфере услуг, да и в сельском хозяйстве, словом, во всех секторах экономики происходит множество изменений, которые показывают: мы все больше превращаемся в общество знания»⁷⁰⁵. Само существование и развитие общества знания зависит во многом от креативности, когнитивных факторов, знания и информации.

Соответственно этому происходит и появление новой формы войны – интеллектуальной войны. «Военная доктрина Третьей волны, – подчеркивает Э. Тоффлер, – обретает форму, и возникает новое поколение “воинов знания” – интеллектуалы в мундирах и в штатском, преданные той мысли, что знание может побеждать в войне – или предотвращать ее. Если посмотреть, что они делают, мы увидим постепенный прогресс от сперва узких технических вопросов к всеобъемлющей концепции, которая когда-нибудь будет названа “стратегией знания”»⁷⁰⁶. В общем оказывается, что речь идет о «стратегии знания», в основе которой лежит приобретение, обработка, распространение и защита знаний и информации, необходимых вооруженным силам. Эта стратегия «знания» породила широко известный сайт WikiLeaks, который сделал прозрачными тайны дипломатии Америки и других стран мира⁷⁰⁷.

Необходимо отметить, что в отечественной литературе практически мало обращается внимания на значимость интеллектуальных войн. Так, в одной из монографий В.И. Слипченко, посвященной войнам нового поколения (дистанционным бесконтактным), речь идет о высокоточном оружии, оружии на новых физических принципах, радиоэлектронной борьбе в войнах будущего, об информационной войне⁷⁰⁸. В других исследованиях внимание акцентируется на «информационной войне третьего поколения» – войне в кибернетическом пространстве, на информационных войнах в бизнесе и политике, когда раскрываются интеллектуальные механизмы ведения этих войн, основанных на самоорганизации и адаптации⁷⁰⁹. Следует иметь в виду, что под интеллектуальными механизмами здесь понимаются иерархические человеко-машинные механизмы, которые обладают такими интеллектуальными возможностями, как многоуровневое обучение и принятие решений в условиях нечетких команд.