Красный флаг: история коммунизма

Народному фронту был брошен еще один вызов — со стороны радикальной формы коммунизма, укрепившейся в основном в Южной и Юго-Восточной Европе. Здесь коммунисты вели партизанскую войну против нацистов. Они привлекли на свою сторону крестьян, требовавших перераспределения земельной собственности, и настаивали на радикальной социальной революции. Обстоятельства, как нигде в Европе, напоминали ситуацию на Западе в 1917-1919 годах: прежняя элита серьезно дискредитирована, только коммунисты сохраняют незапятнанную репутацию. Этот мир приветствовал не победителей «позиционной войны», как Тольятти, а милитаристов в духе Белы Куна. В Греции коммунисты создали мощную организацию сопротивления ЭАМ-ЭЛАС, которая не могла прийти к компромиссу с монархическим движением, поддерживаемым Британией. Конфликт привел к ожесточенной гражданской войне. Сталин отказал коммунистам Греции в поддержке, придерживаясь соглашений. Война в Греции продолжалась до 1949 года.

В Болгарии коммунистам сопутствовал больший успех. Хотя партия была не такой многочисленной, как в Греции, коммунисты принимали активное участие в Сопротивлении. Сталин попытался убедить болгарских коммунистов принять в Народный фронт их соперников-аграриев. Они пошли на это с неохотой, решительно стараясь сокрушить оппонентов и прийти к единоличной власти^{530}. Действия болгарских коммунистов были ограничены находившимися в Болгарии войсками Красной армии. Югославские коммунисты под руководством Тито, напротив, сами освободили страну и оказались достаточно сильны, чтобы пустить под откос Народный фронт. Они также имели твердое намерение[468] бросить вызов Сталину и его нереволюционной, но достаточно властной модели коммунизма.

Друг Тито, ставший после врагом, Милован Джилас начал свою кишу о Тито словами: «Тито был рожден революционером»^{531}. Тито появился на свет в семье уважаемых, хотя и живших в долг, хорватских крестьян и всегда гордился тем, что в истории его народа и сословия было восстание против венгерского дворянства^{532}. Харизматичный человек, он обладал гибким умом и утонченным стилем. В детстве он мечтал стать портным, однако был подмастерьем у слесаря. В молодости он объездил всю Европу в поисках работы и наконец нашел место на заводе «Даймлер-Бенц» на юге Вены. Здесь в результате несчастного случая он повредил палец — это увечье стало знаком его принадлежности к рабочему классу. Именно Первая мировая война и революция большевиков обусловили его радикальные взгляды, как и взгляды многих коммунистов его поколения. Как и Бела Кун, он был мобилизован в армию Австро-Венгрии, взят в плен русскими и во время революции примкнул к красногвардейцам. Затем он вернулся в Югославию, где стал членом Коммунистической партии. Он был заключен в тюрьму в 1928 году, где подвергался пыткам. После освобождения Тито стал главным организатором Коминтерна на Балканах. Некоторое время он провел в Москве. Тито жил в гостинице «Люкс», преподавал в Ленинской школе основы профсоюзного движения. Одной из его задач была переброска (разумеется, незаконная) воинов-добровольцев в Испанию. Его опорный пункт находился в Париже. Добровольцам выдавали визы под предлогом посещения Парижской выставки 1937 года, после этого переправить их в Испанию не составляло никакого труда. В 1937 году он извлек выгоду из сталинских чисток Коминтерна: Тито был назначен главой Коммунистической партии Югославии. В этой должности он руководил Сопротивлением фашистской Германии.

Согласно Джиласу, которого нельзя назвать сторонним наблюдателем, Тито «не обладал никакими особыми талантами, кроме одного — таланта политика»^{533}. Однако Джилас был готов признать, что единственный талант Тито оказался очень ярким. Тито не был мыслителем. Несмотря на то что в тюрьме и в московской школе Коминтерна он познакомился с основными трудами Маркса, он слабо разбирался в идеологии и стеснялся низкого уровня образования. Он также не был хорошим оратором. Его сила заключалась в твердой вере в себя, энергии и харизме. Он был всецело предан делу коммунизма, отчасти по тому, что стоял у истоков культуры Коминтерна. По воспоминаниям Джиласа, не лишенным снисходительного тона, его «речь изобиловала клише, а также идеями, заимствованными из марксизма и народной мудрости»^{534}. Тито видел в коммунизм идеальную систему для целеустремленных людей: он помогал совершенствоваться людям невысокого социального статуса, каким был он сам. «В той роли, которую сыграл рабочий класс в истории коммунизма и всего мира, Тито видел свою личную самоотверженную роль… Когда бы он ни произносил слова “рабочий класс”, “рабочие”, “рабочий народ”, казалось, что он говорит о себе самом — о целеустремленности низших слоев общества, об их стремлении к управлению и власти, вызывающих неописуемый восторг»^{535}.