Красный флаг над тюрьмой

Слава богу, в отличие от Аси Брониславовны, она не была категоричной.

— Я вас слушаю.

— Не знаю, даже, как объяснить. Дело в том, что у нас разрешение на выезд и два диплома. 8600 рублей…

— Ах, да! — сказала мадам Вольф и показала великолепные зубы в улыбке, — Белла говорила мне. Вам придется посидеть у нас, пока придет муж. Я включу для вас телевизор. Деньги — компетенция мужчин.

Она сочла свои слова остроумными и снова показала великолепные зубы:

— Хотите лимонада? Нет? Вы меня извините, мне нужно закончить перевод.

Она взяла со стола один из журналов и ушла в другую комнату, на ходу щелкнув включателем телевизора.

Аппарат, само собою, был с экраном 61 см, на ножках.

Время было детское, передачу вели из зоопарка. Ученый рассказывал о зверях Африки. Телевизор включился на том месте, когда ученый сообщил зрителям, что в прошлом году ездил в Конго и Мозамбик. И снова Мишу с неудержимой яростью ударил в сердце вопрос: почему он, гражданин самого справедливого и самого прогрессивного государства в мире, должен быть, по крайней мере, профессором, чтоб повидать Африку; а какой-нибудь негр из Пуэрто-Рико, которого советская печать оплакивает и жалеет, почему он — несчастный — может пойти и купить билет на любой самолет и улететь в любую часть света, никому не сообщая, кем была его бабушка и с кем спал его дедушка до, во время и после революции?!

А ощутив в себе застарелое и все-таки всегда новое чувство личного оскорбления, Миша вспомнил разговор с Аликом Беляутдиновым и возвратился на 15 месяцев назад.

…Шел июнь 1971 года. Миша поехал в Москву навестить стариков. Он бывал в столице не часто, даже не каждые два года, и если уж выбирался, стремился вкусить как можно больше удовольствий: посещал Большой театр, выхаживал километры по Третьяковской галерее, платил и переплачивал, чтобы послушать Райкина, Ойстраха и повидать Плисецкую. Но уже в прошлые разы Миша возвращался с концертов с чувством обманутого ожидания, будто нажевался пробки.

На этот раз он долго кочевал по переходам метро "Курская", стоял, перечитывая афиши на киосках театральных касс. Всюду были "Огненные годы", "Пламенные сердца", "Пылающие факелы", так что хотелось не билеты покупать, а звать пожарных; либо же предлагалось посмотреть виденное-перевиденное: "Любовь Яровую", "Перелом", "Кремлевские куранты". По каждому из этих спектаклей Миша мог написать монографию, изобличающую авторов в чудовищной лжи. Не было залпа "Авроры", возвестившего революцию. Выстрелила одна пушка и та холостым снарядом, подавая матросам сигнал атаковать Зимний дворец. Не было доброго Ленина и Рыцаря Революции Дзержинского. Ленин собственноручно приказал Белла Куну физически истреблять пленных белогвардейцев в Крыму. Дзержинский отправлял русскую интеллигенцию в психиатрические лечебницы. Инженер Забелин мог, конечно, пойти к большевикам, увлекшись планом ГОЭЛРО, мог удостоиться аудиенции у Ленина (когда большевикам нужен буржуй, они и руку поцелуют у буржуя), но что было потом с Забелиными? в 1937 году их убивали без суда, в 1949 по суду ссылали на каторгу за "космополитизм", а сколько русской интеллигенции порешили во время великих чисток 1929-го, по "делу шахт" и "промпартии"?

Тогда не стеснялись, еще в 1936, на XVIII съезде партии Сталин бахвалился: "И я руку приложил к ликвидации контры!"… а потом спохватился. Великая социалистическая страна, провозвестник Царства Труда на всей земле, удивительно страшно походила тюрьмами и процессами на фашистскую Германию. И повелел Мудрейший из Мудрых, вождь всего человечества "изображать ЧК не только мечом, но и щитом". Погодин сочинил "Кремлевские куранты", Тренев "Любовь Яровую", пошли фильмы "Мы из Кронштадта", "Ошибка инженера Кочина". И стало непонятно, как это всепонимающая ЧК, умеющая так вникать в сумятные души интеллигентов, как это она устроила резню 1937-го? И если сам Ленин, и лично носился с трудоустройством неприкаянной души инженера Забелина, как же матросня и мужики при полном одобрении Советской власти погубили миллионы русских интеллигентов?