Красный гаолян

— Сходили уже. Купили вон козлёнка. Правда, хворый, скоро сдохнет, зато дёшево.

— А когда вы вошли в город?

— Вчера вечером, жили у родственников. С утра вот купили козлёнка.

— Сейчас куда пойдёте?

— Так домой же!

— Проходите.

Дедушка и отец, подгоняя козлёнка, вышли из города. У козлёнка живот был таким тяжёлым, что он с трудом ковылял. Дедушка стегнул его по заду гаоляновым прутом, козлёнок жалобно заблеял, от боли поджимая хвост, и побежал по дороге, которая вела в сторону дунбэйского Гаоми.

Около стелы на могиле отец с дедушкой выкопали пистолеты.

— Пап, отпустим козлёнка?

— Не, пригоним домой и там зарежем. Отметим с тобой праздник Середины осени.

Они добрались до околицы к полудню. Увидев издалека окружавший деревню высокий земляной вал, отремонтированный в последние годы, они сразу услышали яростную стрельбу за деревней. Отец вспомнил тревоги, мучившие старого Чжан Жолу ещё до их отбытия в уездный город, и свои нехорошие предчувствия на протяжении нескольких дней и понял, что беда всё-таки пришла. Он про себя порадовался, что решил покинуть уездный город сутра пораньше: это было рискованно, но зато они успели вернуться и смогут что-то предпринять.

Дедушка и отец отволокли полумёртвого козлёнка в гаоляновое поле. Отец начал вспарывать пеньковую верёвку, которой был зашит задний проход козлёнка, и представил, как та размалёванная женщина запихивала туда патроны. Патронов было пятьсот пятьдесят штук, из-за чего живот козлёнка провис полумесяцем. Всю дорогу отец беспокоился, как бы он не лопнул, а ещё он беспокоился, что козлёнок переварит все патроны до единого.

Когда отец вытащил верёвку, зад козлёнка распустился, словно цветок сливы, и оттуда повалились похожие на бобы экскременты. Козлик навалил целую кучу. Отец в ужасе воскликнул:

— Пап, всё пропало! Пули превратились в навоз!

Дедушка взял козлёнка на рога, поставил прямо, а потом начал трясти вверх-вниз, и из зада градом посыпались блестящие патроны.

Отец с дедушкой подобрали их, сначала зарядили свои пистолеты, потом набили карманы и бросились бежать через гаоляновое поле напрямик к деревне, не посмотрев даже, что стало с козлёнком, жив он или помер.

Японцы окружили деревню плотным кольцом, всё было застлано густым пороховым дымом, кое-где валил и чёрный дым от полыхавших пожаров. Сначала отец с дедушкой увидели небольшую артиллерийскую позицию, спрятанную в гаоляновом поле. Всего там стояло восемь миномётов: стволы в половину роста взрослого человека, а дуло диаметром с кулак. Больше двадцати японцев, одетых в тёмно-жёлтую форму, палили по деревне из этих орудий, а ещё один тощий чёрт отдавал команды, размахивая флажком. За каждым миномётом было по чёрту, он сидел на нём верхом, стискивая в руках блестящие крылатые снаряды. Когда тощий япошка взмахивал флажком, они разжимали руки, снаряд падал в миномётный ствол, затем раздавался громкий хлопок, из дула выскакивало облако дыма, ствол чуть дёргался назад, и из него вылетала в небо блестящая штуковина, которая потом с визгом падала по ту сторону земляного вала. Там сначала поднимались восемь столпов дыма, после чего раздавались восемь взрывов, сливавшихся в один большой взрыв. В дыму разлетались чёрные осколки, словно распускались цветы. Затем японцы давали ещё один залп.

Дедушка как во сне поднял маузер и одним выстрелом свалил японца, размахивавшего флажком. Отец увидел, как пуля прошла насквозь через его череп, напоминавший высохшую редьку, и только тогда понял: бой начался. В голове помутилось, он выстрелил, пуля ударилась в опору под миномётом с громким лязгом и куда-то отскочила. Японцы, стрелявшие из миномётов, схватили винтовки и начали палить из них. Дедушка потянул за собой отца, и они шмыгнули в гаоляновое поле.

Японцы и императорские войска начали атаку. Солдаты императорских войск шли впереди, согнувшись, нацелившись в просветы между гаоляновыми стеблями, открыв беспорядочный огонь. Японцы наступали за ними, тоже пригнувшись.

В гаоляновом поле застрочили пулемёты. На валу всё стихло. Когда солдаты императорских войск подошли вплотную к земляному валу, из-за него вылетело несколько десятков ручных гранат с изогнутой ручкой. Дедушка не знал, что это второсортные гранаты, которую старый Жолу вскладчину с односельчанами приобрёл на военном заводе отряда Лэна. Гранаты хором взорвались, несколько десятков солдат императорский войск попадали, остальные развернулись и побежали. Японцы тоже побежали. Тут на вал выскочили люди с самопалами, они быстро обстреляли противника и спрятались. На валу снова наступила тишина.

Только потом отец и дедушка узнали, что со всех сторон на подходах к деревне шла такая же ожесточённая и дикая борьба.

Японцы снова открыли огонь. Мины попадали точно в большие ворота на входе в деревню, обе створки их были плотно закрыты. Один удар — одна пробоина. Второй удар — вторая. После нескольких громких залпов от ворот ничего не осталось, на их месте образовалась огромная брешь.