Красный гаолян

Голоса на короткое время стихли. В деревне повисла пугающая мёртвая тишина, слышна была лишь тяжёлая поступь, да время от времени пронзительно лаяла собака, или же раздавались резкие звуки выстрелов. Затем снова прокатились два мощных взрыва, люди кричали, как свиньи перед забоем, а потом, словно бы река прорвала дамбу, вся монотонно дрожавшая деревня разом заголосила: причитали женщины, плакали младенцы, кудахтали куры, взлетавшие на ограды, протяжно ревели ослы, пытавшиеся вырваться на свободу. Все эти звуки смешались. Вторая бабушка заперла входную дверь на деревянный засов, а ещё нашла две палки, чтобы подпереть её изнутри, после чего запрыгнула на кан и сжалась в комок в уголке, ожидая злой участи. Она сильно скучала по дедушке и при этом люто его ненавидела. Когда он на следующий день заявится, она закатит истерику и скандал. Яркий солнечный свет падал на крошечное стекло. Он растопил морозные узоры, превратив их в две прозрачных капли воды, которые стекли к краю окна. В деревне продолжали стрелять, и со всех сторон доносились женские крики. Разумеется, вторая бабушка понимала, почему голосят эти женщины. Она давно уже наслушалась, что японские солдаты как животные, даже старух и тех не пропускают. В комнату просочился дым и смог, затрещал огонь, и на фоне этого треска раздавались дикие крики мужчин. Страх парализовал Ласку. Она услышала, как кто-то дубасит в ворота, а ещё по улице пугающим вихрем разлеталась странная японская речь. Маленькая тётка вытаращила глаза, подумала минутку и громко разревелась. Вторая бабушка заткнула ей рот рукой. Створки ворот со скрипом дрожали. Вторая бабушка спрыгнула с кана, зачерпнула из-под котла пригоршню золы и вымазала лицо себе и маленькой тётке. Створки ворот готовы были разлететься в щепки от ударов. От напряжения у Ласки затрепетали веки. Они не щадят старух, но уж брюхатую-то женщину не должны тронуть? В душе молнией сверкнула идея. Она взяла с кана круглый узелок, развязала пояс штанов, засунула туда узелок, после чего затянула пояс двумя мёртвыми узлами и поправила штаны, разгладив узел, чтобы не выдать себя. Тётка, сжавшись в уголке, смотрела за странными телодвижениями матери.