Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг.

Руководством ВЧК были разработаны подробные инструкции об арестах, производстве расстрелов. Приказ ВЧК № 208 от 17 декабря 1919 г. за подписями Дзержинского и Лациса определял, кого следует считать заложником. Оказывается, это «пленный член того общества или той организации, которая с нами борется. Причем такой член, который имеет ценность, которым этот противник дорожит… За какого-нибудь сельского учителя, лесника, мельника или мелкого лавочника, да еще еврея, противник не заступится и ничего не даст. Они чем дорожат… Высокопоставленными сановными лицами, крупными помещиками, фабрикантами, выдающимися работниками, учеными, знатными родственниками находящихся при власти у них лиц и тому подобными». Инструкция предписывала взятие на учет всех, кто мог быть заложником: бывших помещиков, купцов, фабрикантов, крупных домовладельцев, офицеров старой армии, банкиров, верных чиновников царского времени и времени Керенского, родственников сражающихся «против нас» лиц, работников противосоветских партий, склонных остаться за фронтом в случае «нашего отступления». Списки этих лиц представлялись ВЧК с указанием звания, должности, имущественного положения заложника до и после революции[166].

Эти категории заложников стали первой узаконенной жертвой красного террора. В ответ на убийство председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого (30 августа 1918 года) было расстреляно до 900 заложников и отдельно, в Кронштадте — 512[167]. «…После убийства Урицкого начался страшный террор, — вспоминал бывший сотрудник петроградского военного комиссариата М. Смильг-Бенарио. — Вооруженные красноармейцы и матросы врывались в дома и арестовывали лиц по собственному усмотрению… Ежедневно происходили аресты и расстрелы, а власть не только не стремилась приостановить массовое убийство, а, наоборот, она лишь разжигала дикие инстинкты солдатских масс. Председатель петроградской коммуны Зиновьев не испугался бросить в массы лозунг: „Вы, буржуазия, убиваете отдельных личностей, а мы убиваем целые классы“»[168]. Петерс писал, что число расстрелянных в те дни в Москве и Петрограде не превышало 600 человек[169]. Это была весьма заниженная цифра, если судить о количестве расстрелянных только в Петрограде.

Губернские и уездные ЧК спешили наперебой (кто раньше!) сообщить о числе расстрелянных заложников в ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина. 31 августа 1918 г. (оперативность потрясающая: выстрелы в Ленина прозвучали вечером накануне) Нижегородская ЧК докладывала о расстреле 41 человека «из лагеря буржуазии»; костромская — 13 офицеров, священников и учителей; уездная моршанская — 4 (бывших полицейских и земских начальников). Во многих журналах и газетах вводилась рубрика возмездия — «красный террор», где публиковались списки расстрелянных. Журнал «Красный террор» сообщал о расстрелах до 16 октября фронтовой ЧК — 66 человек, уездными ЧК Казанской губернии — 40 и 109 крестьян во время их выступления в Курмышском уезде Симбирской губернии (сентябрь 1918 года)[170].

Постановление Совнаркома о красном терроре превращало самую радикальную форму насилия в государственную политику. В те дни ЦК РКП(б) и ВЧК выработали практическую инструкцию, В ней предлагалось: «Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районам право самостоятельно расстреливать… Взять заложников (крупных фабрикантов) от буржуазии и союзников. Объявить, что никакие ходатайства за арестованных… не принимаются. Район определяет, кого брать в заложники… Устроить в районах мелкие концентрационные лагеря… Сегодня же ночью президиуму ВЧК рассмотреть дела контрреволюционеров, а всех явных контрреволюционеров расстрелять. То же сделать районным ЧК. Принять меры, чтобы трупы не попали в нежелательные руки…»[171]

Беспредел превзошел самые мрачные ожидания: было расстреляно 6185 чел., посажено в тюрьмы 14 829, в концлагеря — 6407, стали заложниками — 4068[172]. Это приблизительные цифры, так как подсчитать, сколько жизней было тогда загублено местными ЧК, практически невозможно. ВЧК разъясняла: во время гражданской войны правовые законы не пишутся, потому «единственной гарантией законности был правильно подобранный состав сотрудников Чрезвычайной комиссии»[173].

Так, покушения на большевистских вождей способствовали разгулу массового террора в стране, ставшего на долгие годы неотъемлемой частью военно-коммунистического государства. Этот метод будет использован в начале 30-х, когда инспирируемое убийство Кирова приведет к большому террору, и осуществлять его будут чекисты гражданской войны: Ягода, Берия, Агранов, Заковский и многие другие…