Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг.

20 сентября 1921 г. чекистам было приказано всех бывших белых офицеров и чиновников поставить на учет, при их переездах карточки на них пересылать, даже если они снимаются с учета — карточки на них хранить. 17 октября 1921 г. в приказе перечислялись сведения, составляющие государственную тайну: все, относящееся к армии, состоянию дорог, производству оружия, а также — о волнениях в воинских частях, дезертирах, крушении судов, эпидемиях, золотом запасе, «роспуске кулацких и буржуазных Советов и репрессиях, применяемых по отношению к их членам», бандитизме, «размере уголовного элемента», столкновениях с крестьянами при сборе продналога, волнениях в концлагерях и тюрьмах. Вслед за этими приказами следовали разъяснения: бывшие белые офицеры, не бывшие командирами крупных соединений, подлежали освобождению, но оставались на учете. Те, кто служил в корниловских, дроздовских, каппелевских частях, перебежчики из Красной Армии — подлежали заключению на два года; те, кто служил в карательных частях и контрразведке, — более суровому наказанию[592].

В отчете о деятельности ВЧК Лацис писал о том, что «в Чрезвычайной комиссии могут работать только люди правящих партий и неколеблющиеся». Но в 1921 г. появилось несколько приказов ВЧК о проведении аттестации и увольнении «корыстных элементов и неспособных». Это было связано, вероятно, и с тем, что в декабре 1920 г. в станице Усть-Медведицкой на Дону восстал караульный батальон при участии местных коммунистов и чекистов под лозунгами: «Долой продразверстку, да здравствует свободная торговля и долой диктатуру компартии». А в Сибири в 1921 г. особо проявился «красный бандитизм», в котором участвовали чекисты и милиционеры. Их действия были вызваны неприятием относительной либерализации экономических отношений. Они продолжали проводить реквизиции у крестьян, расстреливали тех, кто казался им «контрреволюционером». И. П. Павлуновский, возглавлявший тогда работу сибирских чекистов, писал об этом Уншлихту, докладывал Ленину. В 1921–1922 гг. в Сибири состоялось несколько судебных процессов над «красными бандитами» с их ностальгией по беспределу времен гражданской войны[593].

«Очищая свои ряды от колеблющихся», ВЧК вырабатывала карательную политику в условиях нэпа. Дзержинский в письме Ленину 13 января 1921 г. предлагал ограничить расстрелы за политические преступления и увеличить их число за «должностные преступления на хозяйственном фронте». Но тысячи арестованных по политическим мотивам кронштадтских матросов, сибирских и тамбовских крестьян сделали предложение Дзержинского благим пожеланием. Это признал и сам председатель ВЧК. В марте 1921 года он писал в заключении на проект положения о комиссии по борьбе с преступностью в пролетарской и крестьянской среде: «Мыслимое отделение политической борьбы от борьбы с должностными и хозяйственными преступлениями несвоевременно»[594].

10 февраля 1921 г. ВЦИК учредил межведомственную комиссию по проведению амнистии арестованным иностранцам. Она касалась прибалтов, поляков и финнов. В ноябре 1921 г. правительство Советской России объявило амнистию рядовым из белых армий, ушедшим за рубеж, участникам кронштадтского мятежа, «вовлеченным в движение по малосознательности». Тогда же ВЧК стала высылать иностранцев, чей образ жизни и поведение были «несовместимы с принципами и укладом» советских властей. Одновременно лишались гражданства невозвращенцы и была узаконена насильственная высылка. Разрешение в 1921 г. деятельности частных издательств вызвало ужесточение цензуры, а в июле 1922 г. создание Главлита — главного органа по охране тайн. В ноябре 1921 разрешалась продажа в Советской России книг Р. Гуля, Устрялова и других, всего 15 наименований[595].

В ленинских характеристиках нэпа много противоречивого: в одном случае для него введение новой экономической политики «всерьез и надолго», а в другом — это «взнузданный капитализм», который в любой момент можно «прихлопнуть». Но методы физического, духовного и экономического террора, необходимые вождю для управления страной, менялись только внешне. Когда появились сообщения, что нэпманы наживаются, Ленин тут же отреагировал: «Нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. Н. Кюст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жестокости кар»[596].

Даже небольшая смена экономических приоритетов в 1921 году потребовала правовых гарантий частной торговле и капиталу. Теперь ВЧК не могла бороться со спекуляцией и преступлениями по должности, руководствуясь революционным правосознанием времени военного коммунизма. В ЦК и Совнарком РСФСР посыпались жалобы на некомпетентность чекистов, их самоволие и произвол. В марте 1921 г. совнархоз Татарии протестовал против ареста директора и инженера одной из фабрик. Были и курьезные случаи: руководители ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства РСФСР) 29 июня 1921 г. просили ЧК арестовать машинистку О. Валяеву за неисполнение служебных обязанностей[597].