Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…»

– Хочу пояснить – новых десятин[107], которые примерно в три целых четыре десятых больше старых. То есть в старых измерениях вы получите что-то около ста тридцати семи старых десятин. Этого должно хватить и для посевов, и для покосов, и для пара. Кроме того, после изыскания людей в вашем уезде будет штат бесплатных земских специалистов. Например, врач, агроном и так далее.

– Ахраном?

– Агроном. Это человек, который сможет подсказать вам очень многое по вопросам ведения сельского хозяйства. Его специально для того и учат. – Игорь Анатольевич выдержал небольшую паузу, а потом, улыбнувшись, спросил: – Ну что, вы довольны?

– За десять рублей вам спасибо, – Демьян Петрович выглядел хоть и несколько удивленным, но напряженность выдавала в нем массу сомнений и страхов. – Что до переселения, так я… не знаю, что сказать. Вы говорите хорошо, только мне ничего другого не остается. Я ведь умираю голодной смертью…

– Ну же, выше нос. Вы подданный Его Императорского Величества Александра Александровича. Негоже вам так киснуть. Он, видя бедственное положение ваше, помогает вам. Он. Хорошенько запомните это.

Как и предполагал Игорь Анатольевич, вернувшийся в село спустя неделю вместе с отрядом имперской полиции, ни отец Илларион, ни Козьма Никитич сопротивления не оказали, так как банально не ожидали такого поворота событий. Уж больно перепугался староста. Очевидно, что он был с ними в доле, но рисковать своей шкуркой не решился, особенно в такой опасной ситуации, понадеявшись на то, что получится выкрутиться.

Павел Иванович Савранский, начальник уездного отделения имперской полиции, поступил строго по инструкции, то есть вызвал из губернского центра «группу захвата», представленную летучим отрядом полиции специального назначения. «Мало ли, вдруг у этих злодеев среди селян или в ближайшем лесу свои люди имеются, да еще при оружии», – думал Павел Иванович. – «А тут им и встреча теплая. Этот специальный отряд полиции, конечно, не панацея, но тачанка с пулеметом и полновесный взвод при скорострельных магазинных винтовках[108] и револьверах будет очень веским словом в любом споре с бандитами. Да и на селян нужно впечатление произвести, дескать, полиция нынче не свора беззубых собак».

Но все прошло довольно тихо и спокойно. Увидев такое количество хорошо вооруженных людей, да при прочих сотрудниках уездного отделения полиции, кулак и настоятель сельской церкви сникли и стали как вареные куклы. Впрочем, непротивление аресту им мало помогло, так как активно включившиеся сотрудники оперативно начали опрос крестьян. И, как следствие, уже к концу дня по разным сараям под охраной сидело шесть человек, включая самого отца Иллариона и Козьму Никитича.

Их участь усугублялась еще и тем, что Игорь Анатольевич, прибывший вместе с полицией, проводил активную работу с селянами и разъяснял им сложившееся положение. Ради чего даже пришлось собирать общий сход и выступать с трибуны. Так что к вечеру задержанных можно было уже и не охранять. Они сами боялись до жути выходить из своих сараев, дабы нечаянно не оказаться в руках рассвирепевшей толпы. Уж больно хорошо расстарался Калачев, имевший, без всякого сомнения, неплохой ораторский дар.

К концу второго дня Савранский завершил оформление документов, согласно которым в селе Гадюкино была выявлена организованная преступная группировка, занимавшаяся вымогательством и присвоением народной собственности, а также саботажем указов Его Императорского Величества. Кроме отца-настоятеля и Козьмы Никитича, к этой преступной группировке был причастен староста деревни и три крестьянина-бедняка, находящиеся на содержании у Козьмы Никитича. Они использовались для решения вопросов «по-свойски», то есть с помощью кулаков и дреколья.

Присутствующий при полицейской операции журналист губернской газеты просто летал, окрыленный возможностью написать большую статью по столь острому вопросу. Тем более что история оказалась весьма интересной.

Позже вся губерния читала: «В ходе расследования стало ясно, что отец Илларион, уступив уговорам сельского спекулянта и вымогателя Федорова Кузьмы Никитича, согласился утаивать от селян императорские указы», – писал в своих заметках журналист. «Впрочем, это было неудивительно, потому как тем же следствием было установлено, что отец Илларион вместо добросовестного выполнения своих обязанностей настоятеля предавался греху стяжательства в самой пагубной форме, то есть вымогал у селян взятки. Например, за порученное ему дело обучения всех желающих в своей пастве чтению, письму, счету и закону Божьему он утвердил среди селян хоть и негласные, но весьма высокие тарифы. И это несмотря на то, что за школьное преподавание ему от Его Императорского Величества было положено особое жалованье».