Красный корсар

— Ах, вы никогда не плавали под парусами контр-адмирала, — сказал старик, продолжая итти с величайшей осторожностью, как этого требовала его старость, в прежнем направлении.

— Несносный лицемер! — проворчал сквозь зубы Уильдер. — Негодяй видел лучшие времена и воспользовался своими знаниями, чтобы обмануть глупую женщину и извлечь из этого выгоду. Я рад, что отделался от этого негодяя, который, наверное, сделал из лжи ремесло с тех пор, как перестал трудиться. Вернусь назад. Поле свободно. Кто знает, что может случиться?

Уильдер взошел на холм, стараясь принять беззаботный вид на случай, если бы его возвращение возбудило чье-либо внимание. Но, прогуливаясь довольно долго взад и вперед, он не терял из вида дома де-Ласей. Однако, никого из обитательниц дома не было видно. Можно было заметить приготовления к отъезду: в город несли чемоданы и тюки, несколько слуг суетились с озабоченными лицами.

Уильдер был готов уже уйти, как вдруг услышал за низкой стеной, к которой он прислонился, женские голоса. Звуки приближались к нему, и его чуткое ухо скоро различило гармоничный голос Гертруды.

— Но это значит мучить себя без всякого основания, моя дорогая, — говорила она в ту минуту, когда Уильдер уже мог разбирать слова, — как можно придавать значение тому, что может сказать… подобный человек!

— Я чувствую справедливость того, что вы говорите, — ответил печальный голос гувернантки, — но вместе с тем я не могу побороть невольное опасение. Гертруда, рада вы были бы увидеть снова этого молодого человека?

— Я? — с тревогой переспросила ее воспитанница. — Почему мне или вам думать о человеке, совершенно нам не знакомом, и притом простом матросе, общество которого, во всяком случае, конечно, не подходит…

— Женщинам нашего круга, хотите вы сказать? Но почему вы думаете, что этот человек ниже нас?

Когда послышался ответ молодой девушки, тон его заставил Уильдера забыть все, что было для него нелестного в ее словах.

— Я не придерживаюсь тех взглядов на рождение и достоинство человека, которых держится моя тетя де-Ласей, — сказала она. — Но я забыла бы ваши уроки, дорогая мистрис Уиллис, если бы не помнила, что различие между людьми создается образованием и воспитанием.

— Правда, мое дорогое дитя! Но признаюсь, я не видела и не слышала ничего, наводящего на мысль, что молодой человек, о котором мы говорим, не имеет соответствующего образования. Напротив, его язык, его произношение обличали воспитанного человека; у него благородное, открытое выражение лица, как вообще у людей его профессии. Вы знаете, что очень почтенные молодые люди колоний и даже метрополии часто служат на морской службе.

— Но они офицеры, а этот… этот человек носит костюм простого моряка.

— Не совсем; материя тоньше, и костюм сделан со вкусом. Я знаю адмиралов, которые иногда одевались так.

— Вы думаете, что это офицер?

— Возможно, хотя факт, что он не на крейсере, противоречит, по-видимому, этому предположению. Но не это пустое обстоятельство возбуждает во мне непонятный интерес. Гертруда, дорогой мой друг, случай познакомил меня в моей молодости со многими моряками, и я редко могу без волнения видеть молодого моряка в этом возрасте с таким мужественным, одухотворенным лицом… Но я вас утомляю. Поговорим о другом.

Легкий крик, вырвавшийся у ее собеседницы, прервал ее, и через мгновение незнакомец, занимавший их мысли, перепрыгнул стену под предлогом поднять свою тросточку, которая упала к ногам Гертруды и вызвала ее тревогу. Извинившись за способ, каким он проник в сад мистрис де-Ласей, Уильдер поднял свою тросточку и готовился уйти, как-будто ничего не случилось.

— Постойте на минуту, сударь, если только у вас нет причин торопиться, — с живостью произнесла мистрис Уиллис. — Эта встреча так удивительна, что я буду очень рада воспользоваться ею. На это дает мне право смелость мнений, которые вы недавно высказывали относительно корабля, готового отплыть при благоприятном ветре.

— Вы говорите о «Королевской Каролине»? — небрежно спросил Уильдер.

— Кажется, он носит это название.

— Надеюсь, сударыня, — поспешно возразил он, — что из того, что я говорил, в вас не зародилось никакого предубеждения против этого корабля. Могу вас уверить, что он построен из прекрасного материала, и нет ни малейшего сомнения, что его капитан — человек очень опытный.

— Но вместе с тем вы считаете путешествие на этом корабле более опасным, чем на других кораблях.

— Угодно ли вам, чтобы я повторил все, что я говорил по этому поводу?

— Избавляю вас от этого; но я убеждена, что у вас есть причина говорить так.

— Очень трудно моряку говорить о судне, не употребляя технических выражений; а этот язык должен быть совершенно непонятен женщинам вашего положения. Вы никогда не были на море, сударыня?

— Я бывала на нем очень часто.