Красный корсар

Миссис де Лэси решительно повернулась к Уайлдеру и с достоинством произнесла:

— У меня, значит, кое-что выпало из памяти, да это и неудивительно

— ведь того, кто учил меня мореходному делу, больше нет в живых и обучение продолжать некому. Мы очень обязаны вам, сэр, за высказанное вами мнение, но вынуждены считать, что вы преувеличили опасность.

— Клянусь честью, сударыня, — прервал ее Уайлдер, прижав руку к сердцу и подчеркивая каждое свое слово, — я говорю от всей души. Я и сейчас утверждаю, что, по моему мнению, отправиться на этом судне значило бы подвергнуться величайшей опасности; и уверяю вас, что говорить это меня побуждает отнюдь не вражда к его капитану, владельцу или вообще к кому-либо имеющему к нему отношение.

— Мы не сомневаемся в вашей искренности, сэр. Мы только считаем, что вы немного ошиблись, — ответила адмиральша с сочувственной и, как она полагала, снисходительной улыбкой. — Во всяком случае, мы благодарны вам за добрые намерения. Пойдемте, достойный ветеран, мы с вами еще не расстаемся. Постучите в дверь моего дома, вам откроют, и мы еще поговорим обо всех этих делах.

И, холодно поклонившись Уайлдеру, она направилась через сад к дому. Ее спутницы последовали за ней. Миссис де Лэси выступала горделиво, с полным сознанием своего превосходства; миссис Уиллнс шагала медленно, словно погруженная в размышления; бок о бок с нею шла Джертред, но лица ее не было видно под широкополой шляпой.

Уайлдеру все же показалось, что он уловил быстрый взгляд, украдкой брошенный ею на человека, который вызвал в ее сердце сильное волнение, хотя бы оно и было всего лишь чувством тревоги. Он не двигался с места, пока они не скрылись за кустами; затем повернулся, чтобы излить свою досаду на собрата-моряка, но увидел, что тот не стал терять времени и уже вошел в ворота усадьбы, несомненно предвкушая хорошую награду за свою удачную лесть.

Глава IX

Сюда бежал он, прыгнув через стену

Шекспир, Ромео и Джульетта

Уайлдер покинул поле битвы побежденным. Случайность или, как он считал, угодничество старого моряка свели на нет его маленькую хитрость, и теперь у него не оставалось ни малейшей надежды осуществить свой замысел. Обманутый в своих ожиданиях и крайне раздосадованный, он возвращался в город медленным шагом.

Меж тем настал обычный трудовой день, и со всех концов порта послышался привычный шум. Большое судно во внутренней гавани раньше других обнаружило все признаки деятельности, предшествующей отплытию. Как только Уайлдер это заметил, он, казалось, окончательно стряхнул с себя задумчивость и с особенным вниманием стал продолжать наблюдение. Он увидел матросов, которые поднимались по вантам с некоторой ленцой, представлявшей резкий контраст с их кипучей энергией в минуты, когда требуется быстрота: на темных массивных реях то здесь, то там возникали человеческие фигуры. Через несколько минут один из передних парусов, плотным свертком лежавший на рее, упал с него и повис изящными небрежными складками. Наблюдательный Уайлдер отлично знал, что на торговых судах это было сигналом ставить паруса. Прошло еще несколько минут — и нижние углы этого паруса были подтянуты к соответствующим концам расположенного под ними рея. А затем тяжелый рей медленно подняли вдоль мачты, и он потянул за собой развертывающиеся складки паруса, покуда тот не натянулся до отказа и не предстал глазам как широкое снежно-белое полотнище. Легкие порывы ветерка ударяли в эту растянутую простыню, затем снова затихали: парус то надувался, то опадал, — видно было, что пока ветер не имеет над ним силы. В этот момент прекратились и все прочие приготовления к отплытию, словно моряки, вызвав ветер, ожидали теперь, как он отзовется на их призыв.