Красный корсар

— Значит, вы знаете название земли, которая виднеется вон там, вдалеке?

— Земли? — переспросил моряк, притворяясь удивленным. — Разве видна земля?

— Видна ли земля? Да ведь дозорные доложили об этом уже несколько часов назад.

— Возможно. Мы, моряки, так устаем после ночной вахты, что часто ничего не слышим.

Гувернантка бросила на него испытующий взгляд, словно с разбегу наткнувшись на невидимую преграду.

— Неужели радостная, благословенная американская земля настолько потеряла свою прелесть в ваших глазах, что вы приближаетесь к ней с таким унылым видом? Увлеченность людей вашей профессии коварной морской стихией всегда была для меня загадкой.

— Неужели моряки и в самом деле любят море такой преданной любовью? — наивно спросила Джертред.

— Во всяком случае, нас в этом обвиняют, — ответил Уайлдер, оборачиваясь к девушке и, забыв свою сдержанность, улыбнулся самой широкой улыбкой.

— И вполне справедливо?

— Боюсь, что да.

— Слишком справедливо, — выразительно произнесла миссис Уиллис. — Они любят море больше, чем покой и тишину родного дома.

Джертред не продолжала этого разговора, но потупила взор, словно удивляясь, как может человек предпочесть опасности, которые ей самой довелось пережить, тихим радостям домашнего очага.

— Меня-то, во всяком случае, нельзя в этом обвинить! — горячо воскликнул Уайлдер. — Корабль всегда был моим единственным домом.

— Большая часть и моей жизни прошла на корабле, — продолжала гувернантка, глядя вдаль и словно видя там картины далекого прошлого.

— На море знавала я и счастливые и горестные дни, и это судно — не первый королевский крейсер, на который забросила меня судьба. Но морские обычаи, по-видимому, переменились с тех пор, или, быть может, мне изменяет память и из нее изгладились глубокие впечатления тех лет. Вот, например: разве так принято, мистер Уайлдер, чтобы совершенно неизвестному человеку доверили командование на военном корабле?

— Разумеется, нет.

— И тем не менее с той минуты, как мы, несчастные и беспомощные, ступили на это судно, вы выполняете, если я не ошибаюсь, обязанности первого помощника?

Молодой моряк отвел взгляд и, с видимым трудом подбирая слова, ответил:

— Офицерское звание всегда вызывает уважение — в этом и причина того, о чем вы говорите.

— Значит, вы офицер королевского флота?

— На военном судне подчиняются только офицерам королевского флота. Смерть первого помощника оставила вакантной эту должность, и, к счастью, для судна — и, вероятно, для меня, — я оказался здесь и смог занять ее.

— Но скажите мне тогда, — продолжала гувернантка, пользуясь случаем полностью рассеять все свои недоумения, — разве принято, чтобы офицеры военного судна появлялись среди своих подчиненных вооруженными, как я наблюдаю здесь?

— Такова воля нашего командира.

— Этот командир, очевидно, искусный моряк, но его желания и вкусы так же необычны, как и его лицо. Я уверена, что уже встречалась с ним прежде, и не так давно.

Миссис Уиллис умолкла. Пока она говорила, взгляд ее ни на миг не отрывался от неподвижной фигуры командира, казалось совсем забывшего в своей глубокой задумчивости об окружающей его толпе матросов, над которыми он имел такую полную и безраздельную власть.

Гувернантка внимательно разглядывала его, стараясь не упустить ни малейшей подробности в его внешности. Наконец, она глубоко вздохнула, вспомнив, что спутники ждут, когда она закончит свою мысль. Ничуть не смутившись и зная, что Джертред простит ей обычную рассеянность, она продолжала разговор, снова обернувшись к Уайлдеру:

— Давно вы знаете капитана Хейдегера?

— Мы встречались прежде.

— Судя по фамилии, предки его были немцы. Мне она ничего не говорит, а ведь в былые времена я знала, хотя бы по фамилиям, всех офицеров его ранга. А давно его семья поселилась в Англии?

— Этот вопрос вам бы лучше задать ему самому, — отвечал Уайлдер, видя, что к ним приближается предмет их разговора. — А пока, прошу извинить, меня призывают мои обязанности.

Уайлдер нехотя отошел, и, если бы у его спутниц мелькнуло хоть малейшее подозрение, они несомненно заметили бы, с каким недоверчивым и настороженным видом молодой моряк наблюдал, как командир судна здоровается с ними. Впрочем, в поведении Корсара не было решительно ничего такого, что могло бы вызвать эту ревнивую настороженность. Напротив, капитан казался рассеянным и ко всему безучастным и здоровался с пассажирками, видимо, по долгу вежливости и гостеприимства, а вовсе не для собственного удовольствия. Правда, тон его был мягок и голос ласков, как легкий ветерок, дувший с островов, видневшихся на горизонте.

— Вот зрелище, — сказал он, обращаясь к Джертред и указывая на темневшую низко над водой кромку земли, — что приводит в восторг жителя суши и наполняет ужасом сердце моряка.

— Разве морякам так ненавистны места, где живут и радуются жизни миллионы других людей? — с откровенным негодованием спросила Джертред, ясно показывая этим, что и не подозревает, кто перед ней стоит.