Красный Кристалл

Воздух становился горячим и приобрёл запах гари, как будто где-то неподалёку догорал костёр. Лён посмотрел под ноги и удивился: там опять была решётка, только с широкими ячейками, сплошь покрытая густой коркой окалины и сажей. Он вдруг понял: здесь только что горел огонь, который погас из-за того, что внезапно тоннель покинул воздух. Горячие стены подтверждали это. Снизу вверх шла отчётливая тяга, значит, на потолке были дымоходы.

Внезапно под ногами раздался звук, и сквозь квадратные отверстия стало видно пламя — адская топка снова включалась. Если бы не происшествие с воздухом, она бы и сейчас работала, но упавшее давление погасило пламя. Возможно, оно включается автоматически и сейчас механизм приводится в действие.

Лёну надо было что-то срочно предпринять. Он оглянулся назад, собравшись совершить скачок, но коридор в этом месте делал изгиб, за которым уже загоралось пламя — чистый плиточный пол был дальше. Впереди тоже не было видно безопасного места — там тоже был поворот. Везде была вместо пола решётка, и из-под неё уже выбивались язычки пламени. Ноги стало прижигать.

« Огонь — живая субстанция. Он живёт и дышит, он питается и умирает. Он любит жизнь и ненавидит смерть. Я видел огненные миры, я видел жилище пламени, я вышел из потомков Огненной Саламандры. Я дитя пламенного мира, я Говорящий-с-Огнём, я четвёртая стихия, я — Финист!»

Перед глазами, опаляемыми огнём, возникло прекрасное лицо с яркими глазами цвета вишни, красные волосы, подобно языкам огня, трепетали, словно тревожимые ветром. Некто, подобный ликом древним божествам, вёл Лёна сквозь огонь, заставляя последний отступать к стенам, расползаться, пригибаться, кланяться смиренно. Вокруг по стенам ползли пламенные лепестки, лизали потолок и утекали в дымоходы, а посреди змеёй изгибающегося коридора шёл Лён. Впереди него расступалось пламя, а позади обваливались решётки. Они с грохотом валились в топку, вздымая в воздух тучи пепла. Может, были маги, способные пройти сквозь эту неукротимую стихию, Лён был не из их числа — ему доступно было владеть лишь маленькими язычками огня, которые служили ему. Наверно, сохранилось в нём что-то от дарований Гедрикса, но всю силу стихии взял неведомый собрат — Финист.

— Когда-нибудь мы встретимся с тобой, брат мой. — шептали губы в то время, как глаза скользили по скрюченным телам, сидящим у стен и лежащим посреди дороги — спекшихся в уголь претендентов на трон Дерн-Хорасада.

«Четыре стихии, — вспоминал Лён, — Четыре. Одну из них, огонь, я только что прошёл. Наверно, колодец со штырями был испытание воздухом. Наверно, тот первый провал был испытанием земли. Или нет? Что впереди? Вода — точно. Претендетов испытывают на владение стихиями — это справедливо, никто не должен получить наследство, если не способен говорить к стихиям. Всё то, что видел я, это было произведение рук человека, ничего магического, обычные препятствия, через которые обычный человек пройти не может. Их было сто пятьдесят с лишним тысяч, и все они погибли здесь. Некоторые считали себя магами. Все четыре стихии — не одна, не две, а все четыре. Смогу ли я без своего перстня и меча?»

Он думал встретить воду, думал, что придётся преодолевать тоннель, наполненный водой — такой длинный, что никаких лёгких не хватит, чтобы проплыть его. Он уже придумывал себе, к каким своим способностям он обратится, чтобы преодолеть такое. Может быть, он создаст вокруг себя воздушный пузырь — он неплохо повелевает воздуху. Да, воздух повинуется ему.

Поэтому, когда увидел перед собой то, что ожидал, ничуть не удивился. Да, пол кончался. И дальше вровень с краями колыхалась тихо вода, подсвечиваемая снизу слабым голубым светом. А в воде плавал раздувшийся труп. Его кожа была вся в глубоких ожогах, уже побелевших от воды, лицо опухло так, что глаза превратились в две щелки, одежда сгорела, оставив на теле только несколько ремешков. Он был мёртв и уже источал запах разложения.

Внезапный приступ рвоты заставил Лёна содрогнуться. Он отошёл в сторонку и попытался избавиться от содержимого желудка. Завтрак был очень давно — так что ничего желудок не отдал, осталась лишь горечь во рту и противный запах смерти, плаваюшей рядом. В эту воду ему следует войти, потому что дальше коридор кончался — была сплошная стена. Путь был перед ним, и требовалось преодолеть себя. А он надеялся глотнуть воды после такого пекла!