Красный лик

Таким образом, эта статья органа доктора Гайды, хотя и протестует против сепарации, но занимает в вопросе о России всё же новое и своеобразное положение. На Западе идёт огромная работа по организации славянства, и в эту работу втянуты и украинцы… Эта работа насыщена идеалами западного славянства, хотя они столь отличны от идеалов славянской великороссийской ветви, как то выразительно показал Константин Леонтьев, указывавший особое, специфическое государственное начало московской ветви и полагавший его определённо в византизме.

Следовательно, чтобы стать на точку зрения чехословацкого типа единения России, — Москве нужно отбросить всю эту византийскую роскошную традицию и передать всё великолепие традиции своей истории в руки современных наследников неудачного, от папы коронованного короля Даниила Романовича Галицкого…

Предложение, могущее немало смутить и возмутить сторонников «Единой Неделимой»…

* * *

Эта чехословацкая схема будущего России — ясно, является схемой, конкурирующей с Польшей в своих домогательствах на правобережную Украину, переходящих границы возможного.

Чехословацкая пресса многозначительно указывает, что даже в том украинском движении, которое из Варшавы возглавляется Андреем Левицким, заместителем Петлюры, украинцы не искренни с поляками… Они-де, украинцы, устроили ответственное совещание по своим делам в Праге, куда и прикатили из Варшавы все вместе. Несмотря на то что в совещании участвовали и иностранцы — венгерцы, поляки, итальянцы, — чехословаки в нём не участвовали — так как планы этих людей — планы балканизации России, тогда как планы «самостатности» — лишь, так сказать, планы всероссийской украинизации и могут быть приняты русскими националистами.

Мы не ошибёмся, если предположим, что и недавно состоявшийся в Белграде съезд русских писателей и журналистов — имеет некоторое прикосновение к этому вопросу. Ведь стало известным о произнесённой на каком-то официальном банкете безобразной речи Мережковского, который указал, что только он теперь понял, что славянство может быть демократично, а этого раньше он и не догадывался, а отрицал как всё славянство, так и славянофила Достоевского, потому что Достоевский был реакционером, а он, Мережковский, подготовлял по мере своих сил русскую революцию и, следовательно, позицию Достоевского отвергал. Демократическую же славянизацию и украинизацию России Мережковский, судя по этому, как будто склонен уже допустить…

Пока чехи развивают такую линию, пока украинцы делают всяческие усилия организоваться против «оккупантов», этот же вопрос вентилируется и в европейской прессе. Немецкая «Гамбургер Нахрихтен» пишет, что Украиной Германия интересовалась уже давно, перед концом войны, но разгром помешал ей использовать связь с Украиной достодолжным образом. «Теперь же, — пишет она, — этим вопросом заинтересовалась Англия, в связи с вопросом о создании „Великой Польши“, которая бы явилась противовесом России».

При таком положении английской политики естественна и понятна точка зрения чехов, которым не нужна ни Польша, ни Германия, и которые в создании Великой России видят свою опору, то есть в том, в чём они легкомысленно отказали России в Омске, сняв свои войска с фронта и отбывши на восток. Ещё хуже дело будет обстоять для чехов, если Германия получит в лице Украины своего союзника:

«Дер Таг» пишет просто, что «Украина может стать для нас, немцев, ценным союзником; во-первых, нас с ней объединяет общая неприязнь к Польше. Мы, немцы, должны не только разделять стремления украинцев к независимости, но и должны приветствовать эти „стремления“, особенно работая в области инструкции кооперации в Украине». «Грюне Брифе фюр Капитал унд Витшафт» профессора Зонтага прямо призывают к необходимости соперничать с Англией в деле захвата в своё влияние Украины как «новой силы над Днепром», (так называет Украину французская пресса — «Матэн»). В Германии имеется даже специальный журнал, который носит крайне выразительное название «Ди Украине унд Дейтшландсцукунф», то есть «Украина и будущее Германии».

* * *

Таким образом, покамест русская эмиграция находится в состоянии унылого «пересмотра прошлых ошибок», причём она высказывает иногда мысли о национальном значении Красной армии, поскольку Красная армия обуславливает единство России, — вокруг подобных вопросов, выдвинутых самой жизнью, везде в Европе «кипит словесная война». И широта этих поставленных и вентилируемых вопросов доказывает, что вопросы эти известным образом назрели и что тот «страх перед Россией» — «террор россикус», который удерживает 10 лет территорию России от различных комбинаций со стороны иностранцев и базировался на связи московских революционеров с домашними ихними революционерами, — постепенно проходит.

Красный лев с пастью, извергающей пламя, оказывается не столь страшным, как казалось в 1918 году… У него можно рвать куски мяса.