Красный лимузин

Занятый тревожными мыслями, О. проехал свою остановку, чего с ним никогда раньше не бывало. Пришлось пересесть на встречный поезд, вернуться на нужную станцию. Выходя из метро, О. вновь увидел красный лимузин. На этот раз он даже не удивился, лишь кинул взгляд на номер машины, в салоне которой по-прежнему было пусто. «19–91. Номерок-то блатной, зеркальный и как раз совпадает с годом, — подумал он, — идет 1991-й… И что с того? — Он чуть пожал плечами. — Простое совпадение».

Шагая на работу по последнему отрезку ежедневного маршрута, он подумал: неужели возле редакции тоже будет стоять красный лимузин? Ну уж нет. Это было бы невероятно. Единственный путь от метро к редакции тот, по которому он шагает, а следовательно, красный лимузин должен был бы обогнать его. И тогда он увидит водителя. Это же не сон, в конце концов, чтобы машины разъезжали сами по себе…

Он напряженно смотрел по сторонам, на машины, обгонявшие его, но красного лимузина среди них не было, не было его и среди автомобилей, припаркованных возле здания редакции.

О. поднялся на лифте на восьмой этаж, прошел в свой кабинет. Окна кабинета выходили во двор. До сих пор его это не занимало, но теперь он впервые подосадовал: мог бы наблюдать за улицей, и когда красный… «Нет, я кажется свихнулся, — сердито подумал О., — какого черта я зациклился на этой идиотской машине?!»

Целый день он был занят редакционными делами: читал корректуру завтрашней газеты, редактировал материалы для послезавтрашнего номера, знакомился с письмами и за всеми этими делами забыл пойти перекусить, так что к четырем часам сильно проголодался. Он спустился в буфет на шестом этаже. Окна буфета выходили на улицу, и, расплачиваясь за обед, О. невольно глянул в окно одна из машин внизу была красная. Не та ли самая?

С любопытством, которое самому О. казалось довольно-таки странным, он решил проверить свое предположение и спустился на лифте на первый этаж, вышел на улицу, подошел к машине, бросил взгляд на номер. 19–91.

О. застыл на месте, вперив взгляд в красный лимузин, будто ждал, что что-то сейчас произойдет. Может, он ждал, что в конце концов кто-то подойдет к автомобилю, сядет в него и покончит с этой тягостной мистикой. Но никто не появлялся.

Время близилось к концу рабочего дня, и к машинам, припаркованным возле здания редакций, подходили, садились в них и укатывали. Постепенно машин становилось все меньше, и среди нескольких оставшихся был и красный лимузин. О. вдруг сообразил, что уже давно стоит на тротуаре возле машин, непонятно, кого или чего ожидая. Хоть и чувствовал бесполезность этого ожидания. Можно было торчать тут до утра, результат был бы тот же никто бы не пришел за красным лимузином. Он почему-то был уверен в этом. И еще был уверен в том, что, отправившись сейчас домой, он увидит у своего подъезда как и утром эту машину. Почему эта странна уверенность так крепко засела в голове, он не мог объяснить, тем не менее это было так.

Он направился домой. Видимо, ему надоело следить за машинами, и теперь он больше обращал внимание на прохожих, хотя заранее был уверен ничего хорошего из этого не выйдет. Он будто очутился в незнакомом городе. Это ощущение, разумеется, не было новым, последние несколько лет О. не узнавал свой город, да и трудно было узнать его огрубевшие черты, словно прежние жители полностью заменились другими. Впрочем, почти так оно и было. Все меньше оставалось в городе друзей, приятелей, да просто знакомых О. Казалось, даже здания в городе, давно знакомые, многие с уникальным архитектурным решением даже они утратили свой облик, потускнели, помрачнели, огрубели. Раньше, бывало, не успев выйти из дома и пройти шагов сто, О. неизменно видел двух-трех знакомых, сейчас он мог часами ходить по городу и не встретить ни одного привычного лица.

Подходя с этими невеселыми мыслями к станции метро, О. увидел у тротуара красный лимузин 19–91. Когда и каким образом он успел очутиться тут? Ведь сюда от редакции только один путь, и его О. только что прошел, не увидев при этом никакого красного лимузина. Может, он по всегдашней рассеянности не обратил внимания? Как бы там ни было, машина всей своей сущностью пребывала здесь, и опять в ней ни души.