Красный лист (СИ)

Камни левитировали в воздухе. Вокруг туман, и мы скакали с камешка на камешек. Временами появлялись морды, лица... носы нас нюхали, глаза разглядывали. Настолько страшные морды, что оторопь берёт, и столь же прекрасные лица, что успеваешь влюбиться. Потом оторопь, потом вновь влюбляешься.

На торопе парящих камней мы вышли на перекрёсток – огромный гладкий камень, и посередине выемка с ладонь глубиной, наполненная водой.

– Уф, не люблю этот тороп... Влюбляться с полными штанами – то ещё испытание для психики, поэтому и не ем... Ты как? Как впечатления?

– Противоречивые.

– Это точно, я тоже здесь против речения, да и вообще, чем меньше болтаешь, тем крепче спишь... Укладывайся, мы тут будем ждать караван.

– Зачем?

– Без каравана нам не пройти дальше.

Бам, бам – накрыло меня паровозом моих частей, и я... лёг и заснул.

– Эй... подъём, соня, пошли, а то караван пропустим.

Вот чего бы я себе не простил, так это того, что пропустил бы этот караван. Огромные, раза в два выше великанов... да не, больше. Огромные-огромные минотавры. Идут один за другим. Несут груз – мешки с них ростом на спине и то тут, то там прикреплены скамеечки с сидящими на них людьми. Точно как колесо обозрения с люльками… Амади кинул пару блестящих шариков человеку, сидящему на первом минотавре, тот крикнул: «Третий!» Караван, не останавливаясь, продолжил движение, а третий минотавр подставил нам свои руки-ковши и рассадил по скамейкам. Меня – в районе печени. Амади – где-то на спине.

Точно, по размеру соотношение эльфа с человеком, как у меня с минотавром. Невзирая на копыта, минотавр шёл бесшумно, слегка покачиваясь.

Бам… Бам… – чуть не слетел я со скамейки. Да сколько же меня во мне? Ёжики в тумане…

Кстати, морды и лица из тумана больше не показывались – уже хорошо, а то Амади прямо на сотню прав: влюбиться и обделаться – пф... не... не, я, пожалуй, пас, хоть и голодный.

Мы прошли четыре торопа, когда нас так же на ходу сняли, поставили на землю и ушли. Это такая торопная электричка – кто-то сходит, кто-то садится. А виды были... После парящих камней мы шли по водному торопу. Минотаврам по колено. Ясное чистое небо, и на воде плескаются коровы в ластах. На спине лежат, потом перевернутся мордой в воду и опять перевернутся, а во рту уже клок водорослей, лежат пережёвывают. Потом... мини-лес… очень маленький лес. Деревья, возможно, и мне по колено. Минотавры же ступали чётко, ни одно деревце не пострадало. Потом начался нормальный лес с ненормальными комарами. Размером с лошадь. Они разгонялись и летели в минотавра. Хобот – как труба канализационная. Гудение, скорость… Но в последний момент промазывали, уж не знаю как, но минотавры никаких манёвров для уклонения не совершали.

Потом лес... такой лес, который для минотавров даже лес. Там нас и спустили. Я думаю, для местных комаров мы, как комары.

Пришлось... бежать, потому что местные блохи размером с козу – ох... уж...

Моё паровозное «бам-бам» перемешивалось с «бам-бам», когда блохи приземлялись рядом с тем местом, куда я отскочил…

Оказалось, что минусом для блох стала их повышенная прыгучесть – они перелетали нас, и только одна из сотни приземлялась примерно рядом. Так – мелкими перебежками от травинки к травинке – мы и влетели в серое нечто, что выключило нас в мавзолее.

– Скажи мне, Амади, мы же могли через Серый город сюда попасть?

– Могли.

– А нах…

– А для этого. – Он вбил мне палкой в лоб, и я открыл глаза в своём зале.

…Бум... Бум... Десяток «бум», и ясное чёткое осознание... конца состава. Я-я стал полным я.

– Здравствуй, Настя, – повернулся я к Селене. – Ты здесь как? – Мы лежали на спине и смотрели друг другу в глаза, я видел Селену, а чувствовал… Настю.

– Ну, сейчас меня зовут Селена. Вовка, так получилось...

– Да уж, получилось... И как тебе ощущения?

– Было... очень больно, ещё больнее внутри – вспоминать ошибки и принимать их, понимая, что уже не исправишь.

– Ага, а главное, что эти ошибки уже и на фиг тебе не сдались.

– Да, это очень странное состояние.

– Сколько... воплощений... ты сейчас... сейчас в тебе? И каково это?

– Я думаю, порядка двадцати. Все связаны с тобой – те жизни, где мы были вместе, и это не мозаика на стене... а единая картина. Сколько у тебя? – Селена сдула локон с лица, как это делала Настя.

– Я собрал самого себя... с этой прошлой жизнью... миром. Тень воспоминаний и десятки... ещё – суть Роха. И пока отдельными картинками.

– А помнишь, ты меня в Бразилии бросил?

– Не помню. Помню, как ты меня убила заострённой палкой.

– Убила и съела, ты будешь только моим…

– Уф, Селена... И как жить будем?

– Ну, как пойдёт. Но уже хотелось бы, долго и счастливо... Как я умерла в последний раз?

– С заставы раненых эвакуировала. Термобарическая ракета. Быстро и... надеюсь, быстро…

– Да, я помню только дорогу... Быстро... Почему ты бросаешь меня каждый раз?

– Я боюсь тебя потерять.

– И поэтому уходишь? Помнишь, что я сказала тебе в Бразилии?

– Я пойду за тобой по всем морям?

– Да, а говорил, не помнишь Бразилию.

– Кусками... А потом ты вышла замуж.