Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольникова

Раскольников вернулся в Кронштадт. Он много пишет. «Голос правды» рассказывал всем о происходящих в стране событиях. Редакция получала статьи из Петрограда. Кронштадтская газета временно заменила собой «Правду», чуть ли не весь её тираж сразу же из типографии на пароходах доставлялся в Петроград.

В ночь на 13 июля мичман Раскольников был арестован и посажен в «Кресты».

Там же за тюремной решёткой вскоре появился и его друг Семён Рошаль, следом привезли Павла Дыбенко и Владимира Антонов-Овсеенко, а чуть позже в тех же «Крестах» оказался и Лев Троцкий. Их дело было приобщено к общему процессу готовящегося, но не свершившегося суда над Лениным.

Троцкий, 1916

Постоянно общаясь с Львом Давидовичем в тюрьме, Раскольников с этой поры станет его горячим поклонником, что будет стоить ему впоследствии карьеры, а в конечном счёте – и жизни. Но пока что эта неожиданно возникшая с ним дружба откроет для Фёдора широкие двери в революцию, сделав его одним из весьма самых значимых фигур в иерархии новой власти в России.

В «Крестах» же пока шли допросы…

Позже Фёдор Фёдорович Раскольников в своей книге «Кронштадт и Питер в 1917 году» так опишет происходившие в те дни в заключении события:

«В особой комнате, рядом с кабинетом начальника тюрьмы, меня ожидал следователь морского суда Соколов в блестящем форменном кителе. Подавая мне лист бумаги, он с преувеличенной корректностью, невольно напомнившей мне царских жандармов, предложил заполнить показаниями официальный бланк.

Кронштадт и Питер в 1917 году

Когда я закончил изложение своей роли в июльских событиях, морской следователь многозначительно информировал меня, что, по старым законам, так же как по новому положению, введённому на фронте, за вменяемые мне преступления полагается смертная казнь.

– Закон обратной силы не имеет, – возразил я.

В самом деле, в момент демонстрации смертная казнь формально ещё не была введена, к тому же моя деятельность протекала в Кронштадте и в Питере, а никак не на фронте. Но следователь недоумённо развёл руками. Я догадался, что понятие «фронт», очевидно, допускает самое широкое толкование. Элементарные юридические формулировки, вроде «обратная сила закона», существуют лишь в мирное время, а в эпоху революции отпадают сами собой. Мне стало понятно, что в рядах опьянённого победой и жаждой мести Временного правительства существует немало сторонников самой жестокой расправы с большевиками.

В начале моего тюремного сидения я был подвергнут строжайшему одиночному заключению: дверь моей камеры была постоянно закрыта и даже на прогулку «по кругу» меня выводили отдельно, тогда как другие товарищи, седевшие в одиночках, имели общую прогулку, во время которой устраивались небольшие импровизированные митинги.

В двадцатых числах июля в «Кресты» привезли тов. Троцкого…»

Писатель Владимир Савченко в своей книге «Отступник» так описывает эти памятные дни в тюрьме Керенского:

«В конце июля во время прогулки, только вышли во дворик, кто-то из вышедших следом за Раскольниковым товарищей громко сообщил:

– Троцкий в «Крестах»!

Оказалось, Троцкого привезли рано утром, поместили в их же корпусе в первой камере от входной двери. Возвращаясь с прогулки, Раскольников подошёл к его камере.

– Фёдор Фёдорович! – обрадовался ему Троцкий. – Я о вас думал! Знаете ли вы, милостивый государь, что попал я сюда из-за вас? Не пугайтесь, вашей вины в этом нет никакой. На днях пришла ко мне ваша матушка, пригласила защищать вас в суде, я, разумеется, согласился. Позвонил в министерство юстиции. Оттуда ответили, что препятствий никаких, и записали мой адрес. А ночью ко мне на квартиру явилась милиция…

Голос у Троцкого был добродушный, говорил он, посмеиваясь, подтрунивая над своей незадачливостью. Но Раскольников был смущён. Говорить через запертую дверь было неудобно. Раскольников сказал, что постарается устроить более комфортное свидание.

Устроил. Вечером после ужина, когда тюрьма засыпала, надзиратель впустил его в камеру Троцкого, запер за ним дверь.

Троцкий ждал его. Они обнялись, сели рядышком на койку.

Заговорили о положении партии, Троцкий подтвердил общий бодрый вывод большевистских газет о том, что партия не разгромлена, настроение у людей боевое, события 3–5 июля рассматриваются, как урок, из которого следует извлечь положительные выводы. И они извлекаются.

От него Раскольников узнал об открывшемся в Петрограде, вполне легально, шестом съезде партии. На съезде обсуждалась резолюция Ленина об изменении тактики партии. Сам Ленин на съезде не присутствовал, скрывался. В своей резолюции он предлагал снять лозунг «Вся власть Советам». Поскольку о мирном развитии революции через постепенное завоевание

Советов уже не могло быть и речи, партия должна, доказывал Ленин, перейти к непосредственной борьбе за власть, взять курс на немедленное вооружённое восстание. И съезд эту резолюцию принял.