Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Тем временем, готовясь к предстоящему судебному процессу, Троцкий выспрашивал у свидетелей — как, по их мнению, относился к советской власти Алексей Михайлович Щастный? Бывший одним из свидетелей по делу арестованного Фёдор Фёдорович Раскольников (29 января 1918 года назначенный заместителем народного комиссара по морским делам с правом решающего голоса, а весной того же года ставший заместителем наркомвоенмора Троцкого по морским делам), по рекомендации которого Щастный и был в марте 1918 года назначен на высокую адмиральскую должность, в ответ на опросы Троцкого написал, что тот «с сожалением говорил о том, что приходится работать с советской властью, потому что нет другой структуры». Эта запись и будет впоследствии использована в числе чуть ли не главного свидетельств о враждебности Щастного к советскому государству. Но сам Раскольников на этом суде не присутствовал. Да, собственно говоря, никто из всех перечисленных свидетелей на суд не пришёл, кроме Льва Троцкого, который и выступил в роли главного обвинителя, принудившего суд вынести первый в советской истории смертный приговор.

20 июня в 12 часов дня открылось заседание революционного трибунала в составе Отто Карклина, Ивана Жукова, Г. И. Бруно, Карла Петерсона, Александра Галкина, Бронислава Веселовского и секретаря трибунала Зыбко. Председательское место в поспешно созданном верховном судебном органе занял Сергей Медведев, бывший рабочий-металлист Обуховского завода. Все судьи, а также следователь Виктор Кингисепп и обвинитель Николай Крыленко являлись членами ВЦИК — высшего законодательного, распорядительного и контролирующего органа государственной власти. Свидетели Раскольников, Блохин, Сакс, флеровский на заседание, как сказано выше, не явились, хотя извещения им были направлены. Свидетель на процессе был всего лишь один. Он же представлял собой и обвинение. Звали его — Лев Давыдович Троцкий.

20 июня члены трибунала после пятичасового совещания признали доказанным, что Щастный «сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного, государственного переворота», а потому в итоге он был приговорён к расстрелу по обвинению «в контрреволюционной агитации, попустительстве таковой во флоте, неисполнении приказов Советской власти и планомерной дискредитации её в глазах матросов с целью её свержения».

Выслушав этот жестокий приговор, защитник Жданов воскликнул:

— Как вы смеете? Смертная казнь отменена!

На что последовала реплика члена коллегии наркомата юстиции РСФСР, председателя Революционного трибунала Николая Васильевича Крыленко (партийная кличка «Абрам»), которую тот бросил со смешком:

— Чего вы волнуетесь? Щастный приговорён не к смерти, а всего лишь к расстрелу, а это совсем не одно и то же.

(Вряд ли он мог предположить, что довольно скоро наступит тот час, когда и его самого будут тоже готовить к такому же неправому суду…)

Игра большевиков заключалась в том, чтобы «не отказываясь от английских денег, скрыть наличие германских субсидий, которыми в течение нескольких лет подпитывалась ленинская партия». Как писал в газете «Известия» от 25 октября 1990 года в своей статье помощник начальника военных трибуналов полковник юстиции Вячеслав Звягинцев: «Л. Д. Троцкий пошёл на изощрённую хитрость: с помощью английских денег пытался отработать задолженность перед немецким Генеральным штабом». Щастному же в это время давались путаные, противоречивые указания с целью добиться от него перебазирования кораблей в Кронштадт лишь тогда, когда сделать это, исходя из ледовой обстановки, было бы уже невозможно. Или взорвать — но без боя и крайней на то необходимости. Да так, чтобы корабли остались на плаву, став лёгкой добычей большевистских финансовых покровителей.