Красный монарх: Сталин и война

У Сталина и Бивербрука оказалась общая черта – страсть к розыгрышам. Они много шутили за столом. Британский министр знал об увлечении Калинина балеринами. Он показал на Михаила Ивановича и спросил, есть ли у старика любовница.

– Он слишком стар для этого! – Сталин рассмеялся. – А у вас есть любовница?

После банкета Сталин пригласил гостей посмотреть кино. Заложив руки за спину, он повел всех в кинотеатр. В тот вечер Иосиф Виссарионович с удовольствием посмотрел две картины. Он потягивал шампанское и громко смеялся. В половине второго ночи генсек, ведущий ночной образ жизни, предложил посмотреть третий фильм, но Бивербрук слишком устал и отказался.

Когда американцы и англичане покидали Кремль, немцы двигались к Москве.

3 октября Гудериан взял Орел. Город располагался в двухстах километрах за линией фронта, какой она была изображена на картах советского Генштаба. Немецкие танки разгромили два фронта: Брянский, которым командовал Еременко, и Резервный под командованием Буденного. В плен сдались 665 тысяч русских солдат и офицеров. На следующий день Сталин вновь потерял связь с разбитым Западным фронтом, которым сейчас командовал Конев. В оборонительных рубежах перед Москвой образовалась брешь шириной в двадцать километров. Рано утром 5 октября Сбытов, командующий противовоздушной обороной Москвы, сообщил в Кремль ошеломительную новость. В каких-то ста километрах от центра столицы была замечена длинная колонна немецких танков. Они двигались по Ухновскому шоссе к советской столице.

Сначала этому сообщению не поверили. Но вскоре информацию о танках с крестами подтвердил и второй самолет-разведчик.

– Действуйте решительно и энергично. Мобилизуйте все возможные резервы и остановите врага, – сказал Сталин московскому комиссару Телегину.

Одновременно с этим сталинская свита попыталась скрыть информацию о прорыве немцев.

– Послушайте, вы что, относитесь ко всей ерунде, которую слышите, как к правде? Очевидно, вы получаете информацию от паникеров и провокаторов! – сказал Берия Телегину.

Через считаные минуты после этого разговора в кабинет Телегина вбежал полковник Сбытов. Он был бледен и дрожал от страха. Начальник Особого отдела Виктор Абакумов собирался арестовать Сбытова и его летчиков за трусость и распространение паники. Берия с Абакумовым успокоились лишь после того, как информацию о немецких танках, двигающихся к Москве, и разгроме трех фронтов подтвердил третий самолет.

Сталин срочно позвонил Жукову в Ленинград.

– У меня к вам только один вопрос: не можете ли сесть в самолет и прилететь в Москву?

– Прошу разрешения вылететь рано утром 6 октября.

– Хорошо, – согласился вождь. – Завтра днем ждем вас в Москве.

– Завтра обязательно буду.

– Доброго пути! – попрощался Сталин и послал Ворошилова на фронт.

Маршал должен был найти разбитые войска, разобраться с положением на месте и решить, какие следует предпринять меры.

Генерал Жуков прилетел в Москву 7 октября, когда уже начало смеркаться. Власик встретил его на аэродроме и привез прямо на кремлевскую квартиру Сталина. Вождь, который в то время болел гриппом, разговаривал с Берией. Жуков, о приезде которого Сталину, очевидно, не успели доложить, вошел в квартиру и услышал, как вождь попросил Лаврентия Павловича при помощи органов прозондировать почву для заключения сепаратного мира с Германией. На такой шаг, считал генерал, Верховного толкала критическая ситуация на фронте. Сталин прощупывал намерения и решимость немцев, но время для этого выбрал явно неудачное. Трудно было, наверное, найти другой такой же неподходящий момент для заключения мира, как начало октября 1941 года. Естественно, Гитлер считал, что Москва со дня на день будет взята, и ни о каких переговорах не хотел и слышать.

Едва поздоровавшись, Сталин приказал Жукову лететь к Коневу и Буденному. Как всегда, он пытался найти козла отпущения и спрашивал себя, не является ли Конев предателем. Георгий Жуков немедленно окунулся в круговорот стремительных событий под Москвой. Он нашел расстроенных и утомленных командиров Западного фронта, Конева и его комиссара Булганина, в грязной комнатушке, едва освещенной несколькими стеариновыми свечами. Булганин только что разговаривал по телефону со Сталиным, но ничего не мог ему сказать, потому что в штабе фронта не знали о положении на передовой.

В 2.30 ночи 8 октября Жуков позвонил Сталину. Верховный все еще болел.

– Главная опасность сейчас заключается в том, что дороги на Москву практически не защищены, – сказал Жуков.

– А как же резервы? – спросил Сталин.

– Полностью окружены.

– Что вы намерены делать?

– Выезжаю сейчас же к Буденному.

– А вы знаете, где штаб Буденного?

– Нет, – ответил генерал. – Буду искать где-то в районе Малоярославца.

Сталин бросил в этот котел Маленкова и Молотова. Он приказал им взять ситуацию под контроль. Одновременно Верховный хотел переложить на них ответственность за положение под Москвой.