Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком

Незадолго до злополучной вечеринки Киноакадемия совершила еще один демонстративный жест доброй воли, присудив специальный «Оскар» короткометражке Мервина Лероя «Дом, в котором я живу» (1945) по сценарию коммуниста Альберта Мальца. Синатра, еще один баловень Америки, сыграл самого себя, устало вышедшего перекурить из нью-йоркской студии, где он записывал свой первый альбом «Голос Фрэнка Синатры». Отдохнуть не удалось: на его глазах школьники принялись избивать одноклассника, чья религия «им не нравилась». Остановив пацанов, Синатра прочитал им лекцию о терпимости – на примере людей всех рас и вер, сражавшихся с фашизмом, – непринужденно перетекшую в заглавный хит. Его написал Эрл Робинсон на стихи поэта и педагога, коммуниста Льюиса Аллена (псевдоним Эйбела Мееропола), прославившегося страшной песней о суде Линча «Странный плод» (1937) – хитом Билли Холидей.

Семь месяцев спустя

Стриплинг, следователь КРАД: Состоите ли вы в Гильдии сценаристов?

Мальц: В следующий раз вы спросите, к какой религиозной общине я принадлежу.

Томас, председатель КРАД: Нет, нет, не спросим.

Мальц: Подобные вопросы…

Томас: Знаю, знаю.

Мальц:…это недвусмысленная попытка нарушить мои конституционные права.

Стриплинг: Вы отказываетесь отвечать, состоите вы или нет в Гильдии сценаристов?

Мальц: Я не отказываюсь отвечать на вопрос. Напротив, я указываю, что вашим следующим вопросом будет вопрос о принадлежности к религиозной общине, и предполагаю, что попаду в черные списки, поскольку принадлежу к общине, которая вам не нравится.

(Томас поднимает молоток.)

Стриплинг: Мистер Мальц, вы отказываетесь отвечать на вопрос?

Мальц: Я безусловно не отказываюсь отвечать на вопрос. Я ответил на него. ‹…›

Стриплинг: Повторяю вопрос: состоите ли вы или состояли когда-либо в компартии?

Мальц: Извините, но я ответил на вопрос, мистер Стриплинг. Я хочу, чтобы вы знали…

Томас: Свидетель свободен. Вопросов больше нет. Типично коммунистическое поведение.

Семь с половиной лет спустя

Верховный суд попросил [адвоката] Мэнни Блоха назвать десять причин, чтобы сохранить жизнь моим родителям. Он назвал их, и казнь отложили. Но затем они снова собрали суд и потребовали назвать одиннадцатую причину. ‹…› Так что они их убили. Они убили их. ‹…› Я не уверен, что в шесть лет вполне понимал, что такое смерть. ‹…› В конце 1953-го меня познакомили с Энн и Эйбелом Меерополами, которые затем меня усыновили. И моего брата тоже. Я думаю, в этот момент я понял, что их убили и я никогда их не увижу. Забавно, что человек, написавший проклятие суду Линча, усыновил детей тех, кого линчевали по суду. ‹…› Жить было очень интересно, потому что через наш дом непрестанно проходили писатели и художники. Мы часто ходили на бродвейские шоу, и заходили за кулисы, и знакомились с людьми, которых знал Мееропол. ‹…› Удивительно, что они выиграли судебную битву [за усыновление]. У меня было очень богатое детство. Не в финансовом смысле, потому что Эйбел был не скажу что в черных списках в эпоху маккартизма, но он был вроде как в «серых списках». Он не мог найти работу. Мы буквально сводили концы с концами на отчисления, который мой отец получал за прежде опубликованные песни. – Роберт Мееропол