Красный оазис

Мало-помалу усталость взяла верх над волей: итальянцы, не исключая и часового, заснули. Во сне все трое грезили о родной стороне, о ее голубых горах и ласковом море, о своих близких. А офицеру почему-то всю ночь грезилось красивое женское личико и ясные глаза с чистым девичьим взором…

Проснулись берсальеры на рассвете и, недолго думая, порешили сейчас же пуститься в путь; они знали, что их войска, разбившие арабов, намеревались вернуться к морскому берегу. Таким образом, каждый час запоздания отдалял отбившихся солдат от их товарищей и подвергал все большей и большей опасности попасть в руки арабов.

Сориентировавшись по компасу, берсальеры тронулись в путь. Через очень короткий промежуток времени они чуть не наткнулись на небольшой лагерь бедуинов, так называемый дуар из пяти или шести небрежно устроенных палаток. Население дуара, считавшее себя в полной безопасности, спало. В двух шагах от палаток на сочной лужайке лежали и дремали корабли пустыни — длинноногие верблюды породы «мехари», считающиеся лучшими бегунами. Едва завидев верблюдов, итальянцы решили завладеть тремя из них: на верблюдах гораздо легче пробираться по пустыне чем пешком.

Сказано — сделано: они подкрались к верблюдам, водрузили на них валявшиеся тут же седла, подняли животных на ноги, и пришпорив, погнали прочь от дуара. Естественно, что вся эта операция не могла пройти бесшумно: один из верблюдов принялся реветь, в дуаре проснулись люди, поднялась тревога, и бедуины погнались за беглецами. Берсальеры славятся как великолепные пехотинцы. Но наездники, да еще «мехаристы» они, надо признаться, неважные. И бедуины, которых насчитывалось до десятка, стали скоро нагонять беглецов, осыпая их пулями издали. Бой казался неравным: против троих берсальеров выступало восемь бедуинов. Но итальянцы не растерялись и, придержав своих верблюдов, начали отстреливаться. После обмена первыми же залпами сказались их умение владеть оружием, выдержка, хладнокровие: итальянцы меткими пулями осадили двух бедуинов, приблизившихся на слишком близкое расстояние.

В свою очередь пуля какого-то бедуина угодила в голову верблюда, на котором ехал Раймондо Дарти, и верблюд растянулся на песке. Солдат вылетел из седла, но, сделав прыжок, ухитрился стать на ноги. В несколько прыжков он добежал до верблюда, на котором восседал Блевио Блеви. Тот подал товарищу руку и втащил его к себе, на горб верблюда. А тем временем лейтенант, бывший отличным стрелком, двумя последовательными выстрелами сбил с верблюдов еще двух преследователей.

Однако жестокий урон, который понесли бедуины, не остановил их: с дикими криками они подскакали к беглецам и, бросив разряженные ружья, пытались сорвать итальянцев с верблюжьих горбов тонкими длинными пиками.

— Берегись! — крикнул Блеви товарищу. — Эти черти хотят проткнуть тебя пикой.

— Береги свой язык, длинноногий, — ответил Раймондо. — Они как раз загонят тебе зубочистку!

Почти одновременно грянули три выстрела — и словно ветром сорвало с седел троих бедуинов. В строю оставался только один. Но, увидев гибель своих товарищей, он круто повернул своего мехари и помчался к дуару, оглашая воздух гортанным криком.

— Здорово улепетывает! — пробормотал Раймондо, вскидывая винтовку к плечу. — Посмотрим, нагонит ли его пуля.

Да, пуля была быстрее верблюда… Она нагнала убегавшего бедуина и свалила его с седла. Падая, он запутался ногой в стремени, и верблюд поволок за собою тело, подпрыгивавшее как мяч и оставлявшее за собой кровавый след на песках и камнях пустыни.

Вышеописанная сцена разыгралась на протяжении каких-нибудь десяти или пятнадцати минут. И как-то странно и жутко было думать, что за это короткое время смерть успела погасить пламя жизни восьми человек…

Однако предаваться раздумью было некогда: надо было торопиться уйти от этого опасного места.

Целый день беглецы гнали своих верблюдов, стараясь найти следы ушедшей к морскому берегу после сражения итальянской армии. Но пришла ночь, а беглецы не нашли товарищей. Верблюды истомились и отказывались продолжать путь. Завидев небольшой овраг, дно которого было покрыто сочной зеленью, берсальеры сообразили, что здесь недалеко должна быть где-нибудь вода, — и принялись за ее поиски. Поиски эти увенчались успехом: в нескольких десятках шагов они увидели маленький каменный бассейн. Из груди скалы выбивалась тоненькая струйка кристально чистой воды.

Верблюды бросились к бассейну и пили с жадностью. Люди подставляли пригоршни под тонкую струйку и пили с не меньшей жадностью. Утолив жажду, перекусили имевшимися в походной сумке Раймондо Дарти сухарями и консервами и, забившись под скалы, заснули, не думая об опасности.

Утром первым проснулся офицер. Оставив солдат спать, он поднялся, чтобы посмотреть на верблюдов. Но когда он подошел поближе к лежавшим на лужайке животным, как из его груди вырвался крик испуга и огорчения: оба мехари были мертвы.

— Клянусь Мадонной, — пробормотал молодой офицер, — мехари отравлены. Но кто ухитрился отравить их? Каким образом?