Красный орёл (СИ)

Хорошо, что запахи мы не чувствуем благодаря респираторам. Тут и раньше не прям уж прекрасно пахло, страшно представить, какие ароматы витают в воздухе сейчас. Особенно учитывая то, что прямо у выхода из здания мы обнаружили два бледных тела. Повсюду была рвота, фекалии, изо рта текла запёкшая кровавая пена. Мы с Гнеем молча взяли один труп, положили на носилки и вынесли к грузовику.

В городе слышались выстрелы, но то, что я вижу сейчас, лишает вообще кого-нибудь шансов на выживание. Видимо, контрольные. В уже остывшие тела разряжают барабанники. На всякий случай.

Гней ломом вскрыл первую комнату, мы обнаружили там парня и девушку, лежащих в обнимку на одноместной кровати. Разумеется, они тоже были мертвы. Мы решили сразу вынести обоих, не размыкая их объятий. Тяжело, но на душе ещё тяжелее.

— Господин центурион преторианцев, — обратился я к Вергилию, выйдя наконец из ступора послушного выполнения приказов. Кстати, в респираторе было крайне сложно говорить. — Что тут вообще произошло?

— Марк, тебе подробно об этом расскажут на Марсовом поле, — ответил он без какой-либо злобы или надменности.

— Зато теперь я понимаю, как мы победили Серес и Новую Римскую Республику, — вздохнул я, присев на снег. Гней отошёл в сторону, оставив нас наедине.

— Такое бывает, первый декан, — присел рядом преторианец. — Сто двадцать лет назад, когда произошёл крах финансовой системы, в негражданских городах начали вспыхивать восстания. Наши предки пытались подавить их лёгкими методами, но недовольство продолжало разрастаться, захватывая новые территории. В итоге пришлось уничтожить население 16 городов. Пришлось убить 3 миллиона человек.

— Поэтому Норт Аурум зачистили до того, как разгорелся пожар, — догадался я.

— Как я сказал, такое бывает. Приблизительно раз в десять лет приходится жертвовать сотней-другой тысяч человек, чтобы потом не уничтожать миллионы.

— Если бы не второй легат, не пришлось бы никем жертвовать…

— Я приезжал, чтобы обуздать его буйный нрав, который начал выходить из-под контроля. Я даже попросил твоего легата надавить на этого безумца. Не помогло, как видишь…

— И что будет теперь?

— С легатом? Дукс отправил его в отставку, — с легкой грустью сообщил преторианец. Да уж, из-за одного психа погибает более 90 тысяч человек, а он всего лишь уходит на пенсию. Высшая степень несправедливости. — Твой легат тоже подал в отставку. Доработает три месяца, передаст дела своему приемнику и уйдёт. К сожалению. Он был умным командующим, пускай и не с совсем чистым на руку.

— А Норт Аурум?

— Вывезут тела, окончательно обезопасят, потом ближе к лету или даже к осени заполнят жителями из других негражданских городов.

— Вы были правы, Господин центурион преторианцев, — встал я со снега. — Я не смог убить второго легата.

— Я тоже, Марк, я тоже…

Кажется, мы весь день выносили тела. Самое паршивое занятие, которым мне приходилось заниматься в жизни. Цицерон как-то сказал: «Их молчание — громкий крик». Пускай у него была и совершенно иная ситуация, но я сейчас буквально слышу эти крики, только ничего уже не могу сделать.

Все дни в аэропорту я корил себя, что из-за меня умерли десять человек (я попал в такое количество людей из барабанника при прорыве, а без вменяемой медицины каждого можно смело записать в трупы). Но мы сражались за свою жизнь. Здесь же просто убили всех, включая хороших людей. Петроний точно не смог выбраться. Прекрасный художник не от мира сего… Надеюсь, хотя бы Олимпии это удалось. Удивительно, но она была права в своём решении. Только бы с ней всё было хорошо…

— Как ты? — произнёс Гней, когда мы присели отдохнуть в комнате, где не было тела.

— Хуёво. А ты?

— Тоже, — поправил одежду мой друг. — Это же неправильно. Ты тоже так думаешь?

— Да, это неправильно.

— Система бесконечно устарела, её нужно менять. Логичнее не наказывать всех без особого разбора, а пытаться исправить.

— Ты тому яркий пример, — улыбнулся я, но респиратор это скрыл. Да, ведь если бы старший учитель не взялся за исправление Гнея, то он находился бы сейчас на другой стороне. А сегодня он один из лучших людей, кого я когда-либо знал. — Но системе это не нужно, к сожалению. По крайней мере, пока что…

— Помнишь зеркало у выхода из нашего Дома в детском городе?

— Да, конечно. Воспитатели каждую неделю вешали над ним новый интересный плакат: «Кому сегодня улыбнётся удача?», «Кто делает добрые дела?», «Кто такой красивый?». Подходишь к зеркалу, и становилось как-то тепло на душе.

— Мне больше всего запомнилась фраза «Кто заслуживает счастья?», — произнёс Гней.

— Мы заслуживаем счастья. Все заслуживают счастья…

Ни одного живого человека мы не нашли. Я не знаю, как их убили, мне на ум пришли только водопровод или вентиляция. А чем… видимо, какой-то яд, какое-то отравляющее вещество. Невероятно эффективное и жутко страшное.